ротвейлерами, Гена извлек из объятий Ксении сумку и зонт.
– Ну-ну-ну, Ксюш, уже все позади. Давай я тебе помогу.
На плечо Ксении опустилась ладонь.
Прислушиваясь к чужому теплу, переливающемуся в нее, Ксения сама не поняла, как позволила взять себя под уздцы и ввести в открывшийся лифт.
В голову лезли всякие глупости: что она скверно выглядит, что волосы не удалось нормально расчесать и что, возможно, у нее несвежее дыхание…
И тем не менее… И тем не менее все это не помешало ей прямо в лифте выложить Гене Явкину, злому гению отдела снабжения, своему давнему и отчаянному противнику, всю историю про Левку, от начала и до конца.
Явкин сопереживал Ксении, как ребенок. Он кивал, округлял рот и глаза, издавал возгласы – то удивления, то сочувствия, – задавал вопросы, и Ксения не могла остановиться.
Они уже вышли из лифта на ее, седьмом, этаже, столкнулись и даже не заметили эфемериду-менеджера – Танечку. Уже Ксения достала ключ, и Гена открыл кабинет, уже они внедрились в ее «аквариум», история уже была рассказана и даже местами повторена, а Гена все еще находился со вторым замом в одном помещении, дышал с нею одним воздухом, и она не умерла от скоротечного отека легких…
Более того! Геннадий включил чайник и сделал второму заму кофе…
После чего уселся на вертлявый, неустойчивый стульчик на колесах, вызвав у Ксении минутное опасение, что стульчик не выдержит тяжести и расплющится под Геной…
Под кофе они выкурили с Явкиным по сигарете, а она все изливала и изливала душу.
Самое странное: Гене как-то исподволь удалось внушить Ксении мысль, что вела она себя геройски.
А она-то думала, что вела себя как дура – ранение получила, а повестку не вручила, так и осталась при своих интересах.
– Нет, одной тебе, конечно, соваться туда нельзя. Если хочешь, пойдем вместе, – продолжал удивлять Явкин.
Предложение подействовало на Ксению отрезвляюще. Она будто очнулась от странного сна.
– Слушай, а что ты делаешь на работе? Сегодня же суббота.
– Дела привожу в порядок, как ты советовала. – Шутка получилась неудачной, Гена спохватился, но было поздно – доверительная атмосфера бесследно растаяла.
Что-то неуловимо изменилось в кабинете, словно в океане: океан тот же самый, а теплое течение сменилось холодным.
– Я дежурю сегодня, – объяснил Гена с виноватым видом. – Мы с Ганушкиным поменялись. Я – вместо него сегодня, а он вместо меня – завтра. У мамы завтра день рождения, мне нужен выходной.
– Понятно, – произнесла Ксения, и оба замолчали, испытывая неловкость.
В душе Ксении, как змей из-под колоды, выползло былое подозрение: нашла с кем откровенничать. Ей стало стыдно за свою слабость.
– Ладно, все, спасибо, что выслушал, Геннадий Тимофеевич. Поеду я, посмотрю документы дома.
Ксения свернула пластиковую папку трубочкой и сунула ее в сумку.
Явкин сразу уловил перемену в настроении зама и холодок, которым она себя окружила, как подпоясалась.
Они посмотрели друг на друга. В этот