Честное Петербургское
Адмиралтейства острым шприцем,
и Петропавловки иглой
с рождения я привит к столице —
прекрасной, чопорной и злой.
Надменный, томный Петербург —
сканворд из улиц, переулков.
Ты черен в сумерках и бур,
но так приятен для прогулки.
Воспринимаю город я,
как воду впитывает губка.
Дым, коромыслом городя,
меня сопровождает трубка.
Многоступенчатая биржа
между ростральных двух колонн,
богатства символ и престижа,
не отвечает на поклон.
Нева порой меняет лица,
свидетель – университет.
Нахалка, ей бы лишь пролиться
волною через парапет.
Загадочный в густом тумане
архитектурный сталагмит,
в подсветке желтой, как в пижаме,
Исаакий грузный мирно спит.
Кунсткамеры прозрачный глобус
в прохладе ночи запотел.
Перекурить решил автобус,
устав от человечьих тел.
Но мне его услуг не надо,
фонарные сочтя столбы,
иду, вытаскивая взглядом
людские лица из толпы.
Мостов изогнуты ресницы.
Мосты – смешные горбунки.
Весной под ними рыба мчится
с Невою наперегонки.
Хоть это корюшка простая,
а не какой-нибудь осетр,
мы вторим хору чаек стаи:
«За Петербург спасибо, Петр!»
Правдиво про Питер
Эй, друзья, так всю жизнь проспите,
развалились тут как моржи!
Я хочу говорить про Питер
только правду, ни капли лжи.
Этот город мне слишком дорог,
город грусти, тоски, тревог.
Где случайных знакомых – ворох,
и средь них ты так одинок.
Город каменный и бетонный
на фундаменте из костей.
Здесь накоплены грязи тонны
и всегда навалом гостей.
Этот город серого цвета
В нем холодного сердца гранит
позволяет гибнуть поэтам,
не спасает и не хранит.
Город звонкий и город гулкий,
перерезанный венами рек,
предназначенный для прогулки
по столетьям – из века в век.
Город чахлый, но столь надменный,
что лорнирует вас в лицо.
Кашель с насморком неизменны,
Как и сырость внутри дворцов.
Тут замена смеху – улыбки,
и всегда говорят на «вы»,
и не смоешь свои ошибки
ледяною водой Невы.
Если вас огорчил – простите!
Это приступ моей хандры.
Все, что я рассказал про Питер,
Позабудьте, будьте добры!
Коренное Ленинградское
Говорю как о награде
(комментарии не нужны):
я родился в Ленинграде —
в лучшем городе страны!
В невском городе-ковчеге
нереальной красоты.
По одной из привилегий
с Ленинградом я на «ты».
И частенько спозаранку
прогуляться выйти рад.
Видел города изнанку,
знаю города фасад.
Плавал я в его каналах,
ставил сфинксов на дыбы,
обнимал (а их немало)
все фонарные столбы.
Прыгал с набережных в реку,
меж Казанского колонн
отказался с человеком
пить тройной одеколон.
В полдень я палил из пушки,
не жалея средств и сил.
На Дворцовой пел частушки,
сетью корюшку ловил.
Рыб прикармливал попкорном.
С оборота головы
меня слушались покорно
даже каменные львы.
Я в метро спускался чрево
и на шпили лазил ввысь.
Помню, пивом с подогревом
угощал мышей и крыс.
Пожинал