я приподнялся на небольшой пригорок [как раз на месте потом шлаколитого дома и времянки рядом, где я жил рядом с отцовской семьей временами с 1960 по 82-и год] и сел отдохнуть. Солнце уже зашло, было темно, лишь на западе, затянутом туманом, едва светилось. Тишина [это было в ста метрах от нынешней трассы на Окатовую с Диомида, напротив общежития радиозавода!] стояла глухая, лишь лаяли собаки и доносился отдаленный слабый шум судов в бухте Диомид. Такая тишина бывает только в туман, мелкие капельки медленно опускались на фоне зеленоватых окон напротив и холодили мне лицо. До них через широкий овраг было метров 70, я сидел на мыске между вершинками двух небольших овражков, до нашего дома оставалось метров триста. Крайнее окно с тюлевой шторой было открыто, я знал, кто за ним. Морось сменялась небольшим дождем, который постепенно усиливался. Его тихий шорох действовал на меня успокоительно.
Захотелось лечь навзничь и подставить горячее лицо под опускающиеся из серой мглы капли.
Я хотел подождать, пока закроется окно и в комнате погаснет свет. Капли дождя мерно шумели, падая на землю, на мой пиджак, на мою кепку. Наконец, я увидел, как из-за занавески протянулась небольшая рука и закрыла окно. Я поднялся и быстро пошел вверх по косогору, несколько раз оглянулся, но свет в зеленоватых окнах не гас. Завернув за угол, я оглянулся в последний раз – окна уже расплывчато пропятнывались сквозь завесу дождя. Я быстро пошел вдоль улицы к своему дому, капли дождя мягко постукивали в спину
[На месте первого снесенного деревянного отцовского дома потом был ресторан «Прибой», а теперь большой магазин хозтоваров]
6 июня. Первое, что бросилось мне в глаза, когда проснулся, был яркий отблеск солнца в луже за окном. Все было промыто вчерашним дождем, всходы редиса, листья яблонь и слив. На яблонях были редкие белые цветы. В воздухе слышался особенный, мерный, отдаленный утренний шум бухты, лай собак вблизи и веселые крики ребятишек. Там и сям жизнерадостно кричали петухи.
В полдень было тихо и солнечно, легкий ветерок слегка шевелил листву на тополях и мягко ласкал волосы. Я лег на скамейку лицом вверх и закрыл его рукой. Доносились различные звуки: не раздражающий шум где-то работающей на холостом ходу машины, не заглушавший шелеста листьев, голосов ребят и крика петухов. Минут через 15 я встал и пошел в школу.
Под вечер погода стала портиться, солнце временами закрывалось облаками, тогда усиливался ветер. На Русском острове, неясно видневшимся на юго-западе, белый плотный туман сел на вершины сопок. Вечером ветер немного стих, но солнце ушло в темные тучи. Когда вышел на прогулку, светило уже село в плотный туман, который надвигался от пролива. Шум листьев деревьев то утихал, то усиливался, собаки не умолкали, где-то стучал мотор, доносился неясный говор громкоговорителя в клубе [Воя машин, ныне непрерывного, не было]
7 июня. Утром занялся переустройством комнаты для летних занятий. Во-первых, расставили с Сашей [брат почти