общительный и юморной мужик. А вот про Бухгалтера Виктор лишь слышал, он был четвертым в команде Скаута. Говорили, что этот невысокий мужичок в круглых очках и с мягкими чертами лица действительно был финансистом у серьезных людей, пока те не вздумали повесить на него некий долг. И тогда он, недолго думая, сорвался с места, бросив хороший дом, дорогую машину и работу, приехал в Город и подрядился таскать артефакты. Что ж, у каждого своя история попадания в Медузу.
Загрузились. УАЗ дернулся, хрюкнул и поехал прочь от рощицы, объезжая Периметр по дуге, лесом. Сегодня предстояло заходить оттуда.
Инсайдеры оживленно переговаривались, делились новостями и слухами. Виктор сначала поддерживал компанию, потом, убаюканный ходом машины, прислонился боком к прохладному борту и начал клевать носом.
– Эй, ты чего? – хлопнул его по плечу Борхес. – Нормально все?
– Да, нормально, – вяло кивнул Виктор. – Плохо спал, не выспался.
– Снилось чего?
– Да нет. Какая-то тревога была, неуютно себя чувствовал.
– Ночью не просыпался? Не чудилось ничего?
– Было несколько раз. Да ерунда, Борхес, бывает. Перенервничал, наверно.
Торпеда, который внимательно слушал разговор, вдруг спросил:
– Голова не болела сегодня утром?
– Нет. А что?
Торпеда пристально всмотрелся в лицо озадаченному Виктору, потом перевел взгляд на Борхеса.
– Да нет, – отрицательно закрутил головой Борхес. – Не может быть. Не мог он на вокзале ничего подцепить, там все хожено-перехожено.
Но в его голосе уверенности не чувствовалось.
– Может, объясните, в чем дело? – не выдержал Куликов.
За всех ответил Скаут, успокаивающе улыбаясь:
– Не парься, Кот. Ты еще мало Медузу топчешь, чтобы приобрести набор профессиональных болезней инсайдера.
– Что, и такие есть?
– А то! – многозначительно поднял палец вверх Скаут. – Бессонница, геморрой и алкоголизм.
Эл захохотал, но его жестом перебил Торпеда, который с серьезным видом принялся объяснять:
– Мы называем ее каменным столбняком. Ученые – Atipico Tetanus. Неизученная болезнь, от которой нет лекарств и средств лечения. Поражает исключительно тех, кто так или иначе бывает внутри Медузы. Болезнь редкая, но от этого не менее страшная. Начинается все с прогрессирующей формы лунатизма. Человек ночами встает с кровати, ходит, делает какие-то простые вещи вроде открывания окон или переставления мелких предметов с места на место. Утром, естественно, ничего не помнит, лишь ужасно болит голова.
– А потом? – упавшим голосом спросил Куликов.
– А потом человек «залипает», – просто ответил Торпеда. – Он как бы впадает в кому, весь коченеет, на ощупь становится похожим на камень. Причем случиться это может когда и как угодно. На ходу, когда он спит, разговаривает, ест. Вот так, раз – и замер, застыл недвижимо. У нас был случай в «Земле», проходец один с газетой просидел весь день за столиком в углу. Все думали,