от провожающего его пристального взгляда. Ему мнилось, что существо сейчас обязательно сделает что-то неожиданное, например вцепиться в ногу или заорет благим матом. Он крепче сжал автомат и отвернулся, буквально физически ощущая буравящие спину глаза. Честно говоря, ему было сильно не по себе. Сзади чертыхнулся споткнувшийся Борхес.
Команда преодолела еще один пролет, двигаясь, словно черепаха, шаг за шагом, очень медленно и аккуратно.
– Внимание, – предупредил Торпеда, останавливаясь. – По-моему, дошли.
– Вроде да, – откликнулся Борхес. – Как «кирпич»?
– Колется.
– Значит, дошли.
– Без команды не стрелять. Чтобы ни случилось – идите за мной. Сейчас будет немного хреново.
И сделал шаг на лестничную площадку четвертого этажа. Заскрипел песок под ботинками, Виктор увидел, как Торпеда, скривившись от боли, схватился за руку с «кирпичом». А по ушам рубанул резкий, механический, пронзительный свист, словно рядом лопнула труба высокого давления. Куликов отшатнулся назад, зажимая уши руками. Автомат повис на ремне, цепляясь дулом за решетку перил. Сзади ткнулся Борхес, слепо налетев на Виктора. Торпеда наклонился вперед, словно шел против сильного ветра, и буквально ввалился на этаж. Виктор рванулся за ним, выставив вперед правое плечо, зажмурился. Вот продавил тугое сопротивление, вырвался, споткнулся обо что-то мягкое, не устоял, упал на пол. В ушах звонко лопнула струна, свист прекратился так же резко, как и начался, хотя гул в голове затихал неторопливо.
– Чтоб тебя, – ругнулся рядом Борхес.
Виктор открыл глаза. Взгляд уперся в чью-то голую ногу с прилипшим окурком.
– Черт! – Он откатился в сторону и вскочил. На полу, спиной к стене, сидела обманка, брат-близнец той, что осталась этажом ниже. Или та же самая. С голубыми глазами, которые неотрывно смотрели на Виктора.
– Ты ему понравился, – хмыкнул Борхес, проходя мимо, к Торпеде. Тот сидел на корточках и потирал руку, ругаясь сквозь зубы.
– Как ты?
Торпеда поднял на него глаза, тряхнул головой:
– Терпимо. Какой-то чувствительный «кирпич» попался, еще пара таких ловушек – и нужно будет руку менять, а то нервные окончания сгорят.
– Лучше чувствительный, чем заторможенный, – философски произнес Борхес.
– Согласен. Так, что тут у нас? – Здоровяк поднялся, оглядываясь. Четвертый этаж был ярко освещен бьющими в узкое окно лучами солнца. В лучах кружились пылинки, поднятые в воздух людьми. Солнце буквально озаряло лестницу, ведущую на пятый этаж, преломляясь в грязных стеклах и отбрасывая на стены причудливые отражения.
– Приплыли, – Торпеда достал блокнот и начал что-то искать в нем, перелистывая потертые страницы.
– В чем дело? – спросил у него Виктор, стараясь не смотреть на обманку, которая натужно дышала у стены.
– Думаю, как дальше идти. Лестница для нас закрыта.
– Как закрыта? – Куликов подошел к лестнице и посмотрел