.

ни страха, ни шума в ушах, ни скованности в теле – только возмущение, клокотавшее в самом горле и душившее её.

      – Мне соседка ваша открыла, – просто и легко ответил он. – Я сказал, что ты меня ждёшь, она и впустила.

      «Господи, да что же это такое? – совсем как-то вдруг безнадёжно подумала она, и ей захотелось плакать. – Да что же это такое?…»

      А парень продолжал смотреть на неё, слегка улыбаясь, как давнишней знакомой, и ничуть даже не смущаясь.

      Внезапно до неё дошло, что она сидит перед ним в одной тоненькой ночной рубашке, практически без одеяла, которое откинула в порыве возмущения, собираясь встать.

      – Выйди! – вновь обретя себя, скомандовала она. – На кухню выйди. Мне надо одеться.

      Но парень продолжал смотреть на неё. И улыбался.

      Ей стало не по себе. Как и накануне днём, в электричке, внутри родилось движение навстречу ему. И так же, как и накануне, он словно почуял это её движение. В его глазах вспыхнул огонёк, и он, протянув руку, провёл ладонью по её лбу.

      – Убери морщинки.

      И, не отнимая ладони, начал медленно приближать к ней своё лицо, одновременно наклоняясь всё ближе и ближе, глядя ей в глаза.

      Она не смогла отвести взгляд от его глаз, и почувствовала, как вся её решимость и возмущение быстро улетучиваются.

      А его глаза были уже совсем близко, и на своём лице она ощутила его дыхание.

      Он поцеловал её в губы. Едва прикоснувшись. И снова поцеловал и не оторвал губ.

      «Что он делает?» – только и успела мелькнуть мысль.

      Сопротивляться она не хотела.

      Странные мурашки, как от озноба, облепили кожу. Снова, как накануне вечером, внизу живота схватило, и она почувствовала, как покорно ложится на спину и сама начинает задирать подол ночной рубашки. Ей совсем не было стыдно!

      Парень вдруг отстранился и теперь только смотрел на её движения.

      Он уже не улыбался.

      – Что ты делаешь? – с хрипотцой в голосе наконец тихо произнёс он. – Ты уверена, что хочешь этого?

      Вместо ответа она, не отводя взгляда, взяла его руку и положила себе на обнажённый низ живота. И развела ноги.

      Он убрал свою руку. Опустил подол её рубашки. И встал.

      – Нет.

      Она растерянно смотрела на него.

      – Почему нет? Ты же сам вчера хотел?…

      – Оденься. Я выйду на кухню.

      И он вышел.

      А она продолжала лежать с колотящимся сердцем и ноющим внизу животом…

      Внезапно её охватил озноб, её передёрнуло всю, и она до подбородка натянула на себя одеяло.

      «Вот дура! Что со мной происходит? Как стыдно! Но ведь он хотел… Зачем целовал?»

      Мысли метались в разгорячённом разуме, и ни один ответ, приходивший ей сейчас в голову, ни о себе, ни о своих чувствах и своём поведении, ни об этом парне, имени которого она до сих пор не знала, и которому мгновение назад готова была отдаться, как пропащая шлюха, – ни один ответ не выглядел логичным и разумным.

      Так она лежала, постепенно приходя в себя. Ей стало жарко,