готовности».
Вот это верно – даже отдавая приказы о повышении боевой готовности с 11 июня, Сталин всячески ограничивал военных – шли запреты занимать вплоть до 22 июня полевые укрепления на границе (предполья), запрещалось в случае нападения без особого приказа пересекать границу, требовалось уничтожать врага только на своей территории, что вполне разумно. Ведь СССР мог быть вместо жертвы агрессии выставлен и агрессором, к чему стремился Гитлер и что в принципе устроило бы и Англию с США На будущее…
«Отдавая приказание Тимошенко, Жукову, Тюленеву, Щербакову, Пронину, он внутренне ещё больше верил себе. Поэтому приказания носили нерешительный характер. Отдавая распоряжения, Сталин как бы говорил: „Ну, уж коль скоро все говорят о возможном нападении, то примите на всякий случай необходимые меры, а я пойду отдыхать”».
Здесь Кузнецов подтвердил интересный факт, который всячески отрицается сторонникам Резуна (да и официоза). Мол, если военные получили бы приказ до
22 июня приводить войска в б/г и узнали точную дату нападения, то почему партийные органы таких приказов или уведомлений в это же время не получали?! Как видите, московские партийные руководители ещё днём 21 июня были вызваны в Кремль и поставлены в известность Сталиным о вероятном нападении (далее он это пишет более подробно). Также и Хрущёв в своих воспоминаниях признал, что 21 июня он, партийный руководитель Украины, получил от Сталина предупреждение, что немцы нападут 22–23 июня, в выходные… То есть предупреждения по партийной лини о предстоящем нападении руководителей западных республик тоже были.
«К сожалению, непринятие предохранительных мер со стороны военного руководства наложилось на ошибку Сталина и усугубило её. Военное руководство не принимало решительных мер до самого начала войны».
Похоже, Н.Г. Кузнецов либо не знает о «приказе ГШ от 18 июня», либо лукавит. Хотя в принципе Кузнецов прав: именно военные и не принимали «решительных мер»…
«Приходится только гадать, что думал Сталин о готовности Вооруженных Сил в канун войны? Полагал ли он, что войска встретят во всеоружии нападение, сказать трудно. Его вина бесспорна в том, что он не проверял это.
Зная, что Сталин накануне вызывал работников Москвы (Щербакова, Пронина и других) и требовал от них быть в эту ночь начеку и не отпускать секретарей райкомов, или что он днём 21 июня лично звонил И.В. Тюленеву, напрашивается вывод, что он беспокоился за оборону. Не полагался ли он после вызова Тимошенко и Жукова (около 17 часов) целиком на их расторопность и повышенную готовность? Об этом могли бы сказать они сами».
Похоже, слишком доверился «тиран» военным в этом вопросе. Но с другой стороны – а как он мог «не доверяться»? Для чего тогда существуют военные?? Это их обязанность – иметь вооружённые силы в достаточной боеготовности и быть готовыми, получив необходимые данные о возможной угрозе и необходимые указания по повышению боеготовности, выполнить их точно и в срок.
«И