как за две-три недели до начала войны с Германией на моё предостережение, что немецкие транспорты в определённой закономерности оставляют наши порты, получил довольно резкий ответ о невероятности нападения на нас. Но обстановка в 1945 г. была уже действительно иная, и наши войска, полностью отмобилизованные и снабжённые новой техникой, находились по-настоящему в полной готовности.
Так или иначе, а опыт начала войны с Германией не должен пройти бесследно… Как известно, США были застигнуты врасплох ударом японцев по американскому флоту в Перл-Харборе, понесли значительные потери и во избежание повторения подобного самым тщательным образом изучали свои неудачи первых часов войны и, насколько мне известно, сделали много практических выводов. По этому поводу написаны целые тома книг с анализом допущенных промахов». (Архив семьи Н.Г. Кузнецова. Подлинник.)
Выводы как говорится, делайте сами…
Вот что ещё писал Кузнецов. Из папки «Перед войной»:
«Маршал Г.К. Жуков в своих воспоминаниях и размышлениях” приводит выдержку из моей записки, с которой я направлял И.В. Сталину копию телеграммы, полученной мной из Берлина от нашего военно-морского атташе М.А. Воронцова. Дело было в начале мая 1941 г. Признаков обострения отношений с Германией было достаточно, хотя такого сосредоточения немецких войск на наших границах, как в июне, ещё не было. И когда М.А. Воронцов доложил мне, что, „со слов одного германского офицера из ставки Гитлера, немцы готовят к 14 мая вторжение в СССР через Финляндию, Прибалтику и Румынию…", то я действительно не верил этому и написал в записке И.В. Сталину, что, „полагаю, эти сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу с тем, чтобы проверить, как на это будет реагировать СССР”. Задумываясь над этим и теперь, мне представляется, что немецкий офицер из Ставки, полагая, что мы не сомневаемся в подготовке Германии к нападению, провокационно давал ложное направление готовящихся ударов.
В своей книге „Накануне” (ещё до выхода воспоминаний Г.К. Жукова), рассказывая об этом эпизоде, я не скрывал, что „брал под сомнение эту телеграмму ”.
В какой степени я ошибался, докладывая о своём сомнении 6 мая Сталину? Ведь 14 мая никакого наступления немцев действительно не произошло, значит, подсказка какого-то „германского офицера из Ставки” носила и на самом деле провокационный характер. Подумать только, какой же офицер из Ставки будет делиться с советским военно-морским атташе о дне выступления Германии на СССР? Уму непостижимо! Но главное, в чём заключалась цель немецкого офицера, так это в привлечении нашего внимания, будто немцы собираются начать нападение „через Финляндию, Прибалтику и Румынию”, и желание их направить нашу подготовку „по этому руслу”, как показала практика, было явно провокационным.
Важным мне кажется другое. Независимо от того, что говорят немцы, угроза войны была налицо, и подготовку к ней следовало вести независимо от различных, противоречивых