и последствий, каюту открыли, и капитан, хотя и будучи в непростом состоянии, наконец-то понял, что он не у себя дома, но, сев на диван в кабинете, тут же уснул, сильно перегруженный впечатлениями, обильно сдобренными прекрасными алкогольными брендами.
Оставшегося капитана, Анатолия Дорогих, форейтор, второй помощник, привез на последний, также не его, пароход, «Амдерму». Его так же, как и предшественника, подняли на борт, но поскольку по характеру он был спокоен, если не флегматичен, то, быстро разобравшись, что оказался не на своем судне, не стал устраивать бесполезных разборок и спокойно лег спать в каюте своего недавнего попутчика и соратника по несчастью, хотя его-то вины в том и не усматривалось, он стал жертвой обстоятельств. Скорее худощавый, чем упитанный, выше среднего роста, с легкой картавинкой в произношении, он всегда говорил ровным голосом, был общительным и коммуникабельным, но поспорить и подискутировать был не промах.
К этому времени вахтенные помощники на всех четырех судах обнаружили, что перепутали капитанов на двух судах, что в свою очередь быстро стало достоянием гласности среди экипажей всех четырех судов и вызвало долго не прекращающийся гомерический хохот. Но веселье быстро закончилось, и вахтенные стали думать, каким образом в кратчайшие сроки вернуть капитанов на свои осиротевшие суда. Дело усложнялось тем, что оба были нетранспортабельны, да и характер Собашнюка в выпившем настроении тоже не добавлял оптимизма, хотя в естественном состоянии он был добрейшим человеком, но бывает, что иногда несколько капель «озверина» сильно искажают человеческое нутро, и становится совершенно непонятно, почему у смирнейшего оленя вдруг прорезаются зубы тигра или, еще хуже, росомахи.
Но это Фрейду для раздумий – пусть голову поломает.
Учитывая сложные отношения между прежним вторым помощником и капитаном Собашнюком, Валентин Цикунов заменил форейтора на мотоботе – второго помощника на старпома. Второй помощник мог вполне попасть под горячую руку своего бывшего капитана, который наверняка заподозрит последнего в случившемся казусе и припишет ему злонамеренный замысел дискредитации бывшего капитана, испортившего ему год жизни. А тут уже попахивает кровью. С капитаном Дорогих проблем не возникло: его, так и не успевшего ничего сообразить, под руки отвели к выходу на трап и спокойно спустили в мотобот, привезли в свою каюту, где он тут же крепко заснул.
С Собашнюком было намного сложнее и пришлось повозиться: он никуда не хотел ехать, поэтому пришлось долго убеждать, что судно не его и экипаж заждался своего капитана, не в состоянии справиться со вновь возникшими неожиданными проблемами. И лишь только когда он увидел перед собой спящего друга и коллегу, своего тезку Дорогих, до него дошло настоящее положение вещей, и тогда он в ярости стал требовать своего бывшего второго помощника, подозревая того во всех смертных грехах, чтобы