значительно позже.
Встречу мы назначили ни где-нибудь, а на Ленинградском вокзале, конечно, у памятника Петру. Почему-то именно этот вокзал нам обеим пришёл в голову в первую очередь. Моё пребывание в Москве подходило к концу, а Ленино только начиналось.
Встретились мы утром, пообнимались, повосхищались друг другом и отправились в привокзальное кафе выпить по чашечке кофе и поболтать. Поболтать было о чём, и мы засиделись за столиком. Через некоторое время кафе заполнилось народом, стало шумно, и мы решили подняться наверх, поискать место поспокойнее, где-нибудь в зале ожидания. Поднялись. Нашли. Знали бы мы тогда, чем закончатся для нас эти посиделки!
В конце зала пустовали целых три ряда. Позже, правда, мы поняли, что не совсем пустовали. Мы уселись на предпоследний ряд, не обратив внимания, что позади нас спали два пассажира, видимо, долго ожидавшие своего поезда. Увлёкшись разговором, мы ничего вокруг не замечали, как вдруг за нашими спинами с последнего ряда раздались странные вскрики. Мы в недоумении замолчали и прислушались. Говорящий, как мы сообразили позже, увидев, что-то во сне, выкрикивал довольно странные, если не сказать страшные вещи.
– Давай, Пегий, стреляй. Уйдёт, гад. Стреляй. Заложит нас, собака. Уйдёт! Стреляй, Пегий.
– Ты чего, Юрок? Приснилось что? Давай просыпайся. Тише ты, дурень. Услышат, – проснувшийся сосед расталкивал разбушевавшегося во сне парня.
– У-у-у-у! Опять мне этот гад снится, как мы его убивали. Глаза его видеть не могу. Вот не могу и всё! – бормотал Юрок, просыпаясь и усаживаясь на сиденье.
– Да, ладно, забудется. Потерпи. Впечатлительный ты больно стал, чай не первого завалили, – негромко уговаривал его сосед.
– Не первого, но этот мне покоя не даёт. Наобещал тогда, что мне его смерть отольётся, вот теперь и снится. У-у, гад!
После этих слов мы с Ленкой, как по мановению волшебной палочки, обернулись и уставились на говоривших парней. Ничего особо примечательного в них не было. Оба в футболках, джинсах, чуть взлохмаченные после сна. Но их лица! Лица их запомнились нам надолго. Точнее, недобрые взгляды, на которые мы наткнулись. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, я и Ленка недоумённо и испуганно, парни – сначала растерянно, а потом злобно и решительно. Тот, которого называли Пегим, спросил негромко и угрожающе:
– «Ну, чего уставились, дуры? Рты раззявили! Услышали? Твари! Не надо было вам это слышать…»
Не сговариваясь, мы с Ленкой вскочили со своих мест и бросились из зала, запинаясь впопыхах о стоявшие повсюду вещи. Я бежала чуть впереди, оглядываясь на Ленку и опасаясь преследования. Мне бежать было легче, на ногах были удобные летние мокасины, а вот Ленка, как всегда, выбирала одежду поженственнее, и потому осторожничала в своих лёгких босоножках на каблуках, чудесно сочетающихся с её пышным бирюзовым платьем.
Оказавшись внизу лестницы, я снова оглянулась, и увидела тех двоих, осматривающих зал сверху. Видимо, они наблюдали за нами, не наведём ли мы на них полицию. Обратиться к охранникам