цель так себе, мелочь. Разглядел «собаку», автоматическую 3 7-миллиметровку. Пятьсот метров с копейками. И командир орудия нет-нет да высунется, чуть не по брюхо. Подготовленный артиллерист. Если его ухлопать, потеря для врага немалая. Их по полгода учат, и хороших пушкарей всегда не хватает.
Как накликал летунов. Над самой головой пронеслись три штурмовика и два «Яка». Сжался в комок. Но все пять самолетов промелькнули мимо, вскоре застучали немецкие зенитные автоматы, грохнули взрывы бомб, застучали авиапушки. Назад вернулись все пять самолетов. Один «Як» дымил, делая нырки. Подстрелили. Но уже своя земля, не пропадет летчик.
А Макуха не выдержал. Увидел офицера, высунувшегося из-за бруствера. Командир взвода или роты наши позиции изучал. Я его тоже хорошо видел, даже без оптики. Словно судьбу свою фендрик испытывал. То в одном месте, то в другом месте появится, снова к биноклю прилипнет. Думаю с досадой, хоть бы его наши из «максима» пугнули! Молчат. А Макуха, про все забыв, решил отличиться. Я только успел негромко крикнуть:
– Стой! Нельзя.
И сразу выстрел. Был уверен мой напарник, что с двухсот пятидесяти метров не промахнется. А как потом целый день отсиживаться и где прятаться от мин, не думал. Поторопился. Пуля, наверное, в руку попала. Дернуло офицера, развернуло, бинокль подскочил, и сразу исчез фриц. Я от злости горсть земли сжал, едва жевать не стал.
– Уходим!
Поползли прочь от места выстрела. А там уже одна, вторая мина ахнули. Мокрые ошметки по спине застучали. Мины серьезные, восьмидесятимиллиметровки. Ныряем из одной воронки в другую, а очередная мина уже метрах в семи сбоку рванула. Ноги взрывной волной подбросило, ядовито пахнуло взрывчаткой. Макуха позади полз. Живой? Пока да. А что там через минуту будет… Кусты не слишком густые да еще по-зимнему голые. Увидели нас. Пошли пулеметные трассы. В метре над головой идут. Жутко. И еще эти чертовы мины. Все, конец! Такая мысль мелькнула у меня. Девятнадцать годков бог отмерил – весь мой век.
И на месте лежать нельзя. Накроет миной. И ползти не менее опасно. Пули визжат, воют, разрывные, как пистолетные выстрелы хлопают. Макуха голову приподнял:
– Колян. Что делать бу…
И не договорил. Мотнуло голову набок. Каску сорвало, из-под капюшона выбило. Подполз ближе. Готов мой Макуха! Вместе с каской голову навылет пробило. С правой стороны кусок кости торчит и течет красное с серым. С минуту я, как оглушенный, лежал. Пришел в себя от очередного взрыва и, уже не раздумывая, пополз к блиндажу. Полз так, что земля из-под подошв отлетала. Локтями лихорадочно отпихиваюсь, кажется, лечу над землей. Мама! Под носом очередь в чернозем вошла. Вторая в сантиметрах над головой, едва шапку не задела. Я каску на «охоту» не надевал. Тонкие у нас каски были, жестянки. Толку мало, а слышимость ухудшает. Третья очередь – и снова в меня. Сплошная, нескончаемая. Смесь из трассеров, разрывных и еще черт знает каких.
Но дополз я до блиндажа. Нырнул в дыру, не чувствуя вони. Присел в воду. Минут двадцать отходил, слушая,