панелей, пополз в сторону внутреннего люка, ведущего к отсекам для экипажа и главной рубке. Панель отъехала вверх, пропустив человека в коридор. И он двинулся дальше тем же манером кита, выброшенного на сушу, проклиная про себя – себя-идиота, конструктора, а главное – чертов паленый Хеннеси.
Так, еще пять метров, потом там будет кто-то из тестирующих этот аппарат техников, вечно хмурый рыжий Витька, кажется? Может, еще и обойдется. Может, даже и не уволят за очередную пьянку на работе.
«Не с твоим везением», – снова хмыкнул скептически внутренний голос.
А вот интересно, все эти диалоги с самим собой – это как, нормально? Или уже дорога к мягкой палате, белому халату, а то и тапочкам под цвет?
Когда следующая панель пропустила его внутрь рубки управления, Митрич окончательно убедился что он либо тронулся умом, либо все-таки спит, потому что первое, что он увидел, едва приподняв голову от пола – удивленная морда гориллы, пристегнутой к одному из четырех белых кресел.
– Трандец, – констатировал мужчина, – это ж уже даже не белочка…
– Хэллоу! – отозвался до идиотизма жизнерадостный голос и сильным акцентом. – Вы кто?
Второе кресло занимал человек в оранжевой форме, положенной международному экипажу, и, похоже, он был близким родственником Майка Тайсона. Широкоплечий, с хорошими глазами и открытой улыбкой честного человека. Он был в том возрасте, когда уже защищают докторскую, но еще любят комиксы.
– Я не понимаю, простите, – едва перекричал гул незнакомец.
Митрич осознал и заткнулся: звонкая река мата пресеклась. Судя по строчкам на центральном мониторе, похмельный техник находился во взлетающем космическом корабле непонятно с кем. А еще он вчера в этом самом корабле что-то такое химичил. По пьяни.
– Трандец, – еще раз повторил Митрич и бессильно уронил голову на руки.
– Тран Дес? Ваше имя? – все не унимался родственник боксера. – Доктор Самди.
Горилла, оставшаяся безымянной, пока хранила солидное молчание, разглядывая нового компаньона не по-звериному разумными глазами.
– Вы должны сесть в кресло, Тран. Пере… груз. Иначе можете страдать.
Это да. Митрич страдал. Он бы вообще рвал на себе волосы, если бы только мог оторвать руки от пола. В этот момент огромная лапища, напоминавшая хваткой железную клешню, потащила его за шиворот в сторону свободного кресла. Мужчина позволил кое-как усадить себя и пристегнуть ремнями. Теперь его мысли занимал единственный вопрос: а есть ли у него хоть один шанс вернуться на Землю?
Когда перегрузки сменились, наконец, невесомостью, ожил центральный экран для связи, и через несколько секунд помех на нем появились перекошенная физиономия начальника технического департамента космодрома «Северный» Олега Нестеренко.
– Николай Дмитриевич, – тридцатилетний сын генерального, до сегодняшнего дня искренне полагавший, что ему перепала неплохая синекура, выглядел бледным и перепуганным как вызванный к доске двоечник, –