ее: чем только она ни переболела! Любая хворь, даже самая незначительная, заканчивалась серьезным осложнением. Простое падение в детстве приводило к растяжению или перелому, аппендицит – к перитониту, обычная простуда переходила в бронхит или пневмонию.
Всю свою жизнь Вера Ивановна испытывала острый недостаток внимания, и жила с обидой на окружающих. На дочь обида была особенно глубокой: родная кровь, и такое бездушие!
Обида усилилась, когда Женя похоронила мужа и замкнулась в себе. «Надо думать о живых, а не о покойниках», – рассудила Вера Ивановна и на самом деле слегла.
Сбережений в семье не было, денег все время не хватало, ко всем бедам выяснилось, что муж Жени купил мотоцикл «Ямах» в долг. Продавец не хотел забирать мотоцикл, требовал денег. Вера Ивановна рыдала, закрывшись в ванной, и пропустила момент, когда у дочери появилось желание умереть.
Женя укладывала сына спать, ждала, когда затихнет мама, бродила по квартире и высматривала место, где лучше набросить петлю. «Люстра не выдержит, – хладнокровно рассматривая потолок, решала молодая вдова, – наверное, лучше в ванной на трубе».
Когда мысль о суициде стала навязчивой, Женя столкнулась на остановке со странной теткой.
Тетка сидела на скамейке бесформенным кулем, свесив голову на грудь. Шея – один сплошной кровоподтек. Кожа на шее шелушилась и местами сворачивалась в бахрому. Фигура внушала страх: тело было пустым, в нем не было жизни, души. Безвольно опущенные плечи и руки, уставленный в одну точку взгляд. С трудом отрывая ноги от земли, тетка дотащилась до автобуса и поднялась по ступенькам. Зомби – первое, что приходило в голову, при виде женщины. Очевидно, это была самоубийца, вынутая из петли.
Женя вняла предостережению судьбы, выбросила из головы мысли о побеге, но внутри у нее все застыло. Она перестала радоваться жизни, и жизнь шла навстречу – перестала радовать.
Незаметно в доме прочно обосновалась нужда. Точно вражеские полки из засады пошли в наступление болезни, поломки, мелкие потери и даже кражи. На Артеме вещи горели, сын все время терял рукавички и шарфики, а самой Жене дважды срезали сумку в автобусе, будто воры на ее лице видели приглашение не стесняться.
Женя не успевала отбиваться и уворачиваться от мелких, подлых уколов опытной фехтовальщицы-судьбы.
Поэтому когда Мелентьева принесла фотографию кавказского мужчины и его письмо, Женька уже не сопротивлялась.
…В письме, которое Алла получила на электронный адрес брачной конторы, не было ни одной грамматической или пунктуационной ошибки, оно было гладким и стерильным. К письму прилагалось фото, с которого на мир взирал коротко стриженый, насупленный, вислоносый гражданин с ушами, как у сахарницы – можно держаться. Звали орла Аслан Алаев.
«Здравствуйте, – писал мужчина, – меня заинтересовала женщина по имени Евгения. О себе: я вдовец».
В конторе, читая письмо, Нинэль не удержалась, фыркнула:
– Ну, и как они будут вместе смотреться? Как два надгробия? Лучше