обитателей бывших колоний. Именно наличие колоний служило той социально-экономической подушкой, которая смягчала восстание масс во Франции или Британии. Но такой подушки не имели межвоенные Германия, Испания, Италия, СССР.
Тем не менее, экзистенциализм обрел мировую известность и популярность. Главным образом благодаря изящной литературности, с которой излагали свои взгляды Камю и Сартра, более известные именно как писатели, эссеисты, а не философы. Интересно, что если французские экзистенциалисты были социалистами, то немецкие – Хайдеггер, Ясперс – придерживались консервативных взглядов. Это свидетельствует, что экзистенциализм не стал основательным философским направлением, не выразил себя ни в какой социальной программе.
***
Третьим философским направлением ХХ века, ставшим мейнстримом после Второй мировой, следует считать гуманизм. Представители гуманизма по большей части – выходцы из шинели Фрейда или Маркса, как, например, фрейдомарксист Фромм. Часто это были беженцы из Европы в Америку, остро переживавшие европейское наступление реакции как в форме нацизма, так и большевизма. Новой землей обетованной для гуманистов стали США. Именно ценности гуманистической философии активно проповедуются в американской культуре второй половины ХХ века. Идеи равенства, толерантности, верховенства прав и свобод личности стали основой как для формирования политики объединенной Европы, так и основной программой политических партий (особенно демократической) в США.
Весь послевоенный мир был выстроен на основе гуманистического прочтения идей, сформированных в философии Канта, Маркса, а отчасти Фрейда и Гегеля. Если угодно, гегельянством (доминирующим духом, не терпящим конкурентов) послевоенного мира, глобального либерального проекта стал гуманизм. Это идея, принадлежащая к просвещенческой парадигме, но при этом многие гуманисты оставались «людьми Возрождения», находя в нем нишу для реализации своих идей, поскольку толерантность и приоритет человеческой свободы – важные элементы гуманизма. Таким образом гуманизм пытается соединить возможности Возрождения и Просвещения.
Власть идеалов гуманизма остается до сих пор практически безраздельной. Тот же экзистенциализм, если верить Сартру, тоже есть гуманизм, а в СССР не уставали повторять о социалистическом гуманизме, о самом гуманном строе и т. п. В какой-то мере идеи гуманизма затерлись и померкли ввиду того, что ими вооружились лицемеры, что декларации о равенстве и свободе упираются в очевидные факты неравенства и несвободы. Но все это можно было бы рассматривать как болезни роста развивающегося гуманизма, которому еще не все народы и страны воздали должное, а потому и не могут воспользоваться всеми благами этой идеи. То есть кто-то еще просто исторически не дорос до полного гуманизма, а потому нужно распространять эту идею, отправлять везде проповедников гуманизма