причине и то, как он себя вел, казалось несколько неуместным, впору не взрослому дяде, а, скорее, подростку лет двенадцати-тринадцати, с характерным обилием не всегда удачных, несколько инфантильных шуток. Правда, катер при всем при том он вел ровно, уверенно, и как-то надежно. Они обещали показать ему красивые места для того, чтобы остановиться на пикник, и даже слегка поспорили, но гость находился в столь благодушном настроении, что все уладилось как-то само собой.
В укромной бухте под скалой, так, что в двух шагах были и солнце, и тень, и песок, и море, он послал женщин собирать высушенный солнцем плавник, а сам принялся колдовать над шашлыком. Занимался он этим примерно в первый раз, но раньше пару раз видел, как это делают другие, а к остальному подошел, как технолог: узнал у Арчила несколько основных рецептов и все мельчайшие подробности. В итоге получилось более, чем приемлемо. Тут надо сказать, что шашлык – это такая вещь, которая идет «на ура» практически всегда. Даже при куда более скромном уровне приготовления, чем в данном случае. Пока шел кулинарный процесс, дамы, естественно, полезли купаться, но делали это по-разному. Карина плескалась на мелководье, поскольку плавать сроду не умела и воды боялась. Стрелецкая плавала, как русалка, сильно и стильно, легко разрезая плотную морскую воду: отчетливо видна была школа, причем достаточно серьезная.
Клава плавала, как зверь. Объяснить трудно, но при взгляде на ее движения в голову приходило в первую очередь именно это сравнение. Не относясь ни к какому известному стилю, движения эти все равно казались единственно – естественными. Потом поступил призыв к столу, женщины начали собирать и раскладывать снедь, и Берович, наконец, тоже получил возможность быстренько ополоснуться от пота и дыма. Он плавал, но кое-как: по-собачьи, недалеко, недолго, и избегая по-настоящему глубоких мест.
Увлеченно жуя шашлык, Саня, перешел, наконец, к выполнению Долга. Вспомнил, что официальной целью визита на высшем уровне было проявление заботы и внимания руководства к заболевшему сотруднику.
– А вообще ты, Морозова, страшная личность. Вот хороших мы ребят подготовили, не похаешь, а без тебя все равно, как без рук. Как здоровье-то?
– Да, вроде, нормально. А пускать – не пускают.
– А что говорит медицина?
– Пожимают плечами, и говорят, что так не бывает. У тебя, – говорят, – распад был. Каверна. А они так быстро не затягиваются. Осторожничают.
Это как раз даже очень хорошо понятно, почему не верят. Они ж понятия не имеют о действии новенького, с иголочки, «препарата «Т». Рановато им было знать про такое. Всему свое время.
– Ты все равно того, – слушайся. Набирайся сил, чтоб с запасом. Перебьемся пока как-нибудь.
– Да скучно здесь, Александр Иванович, спасу нет. Я ж без дела сроду никогда не сидела, и знать-то не знала, что это такое – отдыхать. Это первые три дня хорошо было, пока пластом