она была связана, как и слуги, но вот как-то развязалась же. Жар-Птица на ходу, не меняя шага, снесла ее очередью из автомата.
– Мне. Все. Равно. – Полузакрыв глаза, раздельно ответил Саня. – Очевидно, он того стоил, а у нее были весомые причины. И запомни: любые разговоры о моей женщине, о ее прошлом, там, о ее моральном облике есть вторжение в мою личную жизнь, которое я ни в коем случае не намерен допускать. И не допущу. Это запретная тема. Для кого угодно и тебя в том числе.
К счастью, бывает и так, что из неудач делают правильные выводы.
– Слушай-ка, – ты зачем все это затеяла?
– Что – все?
– Да всю эту историю с охмурежем?
– А зачем вообще затевают интрижки? Поразвлечься.
– Так ты выбрала себе неподходящую игрушку. На нем половина страны держится, так что полной воли тебе не дадут, не надейся. Так что решай.
– Чего – решай!?
– Либо серьезные отношения, семья-дети. Либо отваливай с концами. Не буду говорить, насколько предпочтительней второй вариант, но у него, кажется, все слишком серьезно… Так что может не выйти.
– А если нет?
– Тогда я тебя пристрелю. Или прикажу пристрелить.
– Интересно. И кто тебе сказал, что я этого боюсь?
– А я и не говорила тебе, что боишься. И пугать не собиралась. Просто предупредила, что пристрелю. И не вздумай проверять меня на вшивость: будет обидно, если застрелят не за дело, а по ошибке.
– А теперь слушай сюда, коза чахоточная: если я начну капать ему на мозги, потихонечку, прямо сегодня вечером, то в пятницу ты уедешь командовать филиалом в Петропавловск.
– Если я почувствую что-то такое, – а я почувствую обязательно, не сомневайся, – то ты до пятницы не доживешь.
– Под расстрел угодишь, дура…
– Что такое моя жизнь по сравнению с его благополучием?
– Да ладно. Даже интересно для разнообразия. Развестись никогда не поздно. Только он, между прочим, мне предложения пока что не делал.
– Ты знаешь, что предпринять, чтоб сделал. И – всегда помни, что я тебе сказала.
– Слушай, – в глазах Стрелецкой мелькнул интерес, – а почему не убьешь прямо сейчас, если уж я такое говно?
– Потому что не уверена, сможет он это перенести, или нет. И: внесем ясность. Ты не говно, не обольщайся. Ты что-то гораздо, гораздо более вредное и опасное. Говно можно подцепить на лопату. Водой смыть. А с тобой это не пройдет.
А Саблер, познакомившись с ней, позже сказал:
– Ну что сказать? Среди миллионов бесхозных девок он, для жениться, безошибочно выбрал себе шмару. Роскошную, – кто будет спорить? – только не я! Только зачем-то мертвую. Ее забыли похоронить, и она-таки неудачно попалась ему на глаза. Такое бывает только за грехи родителей.
И потом за глаза он называл ее не иначе, чем Мертвой Шмарой.
Свадьба была-а! Хотели, как всегда, скромную,