и отстали, запустив, правда, и в торговца парой гнилых яблок.
Тот подошел к плачущему Станко:
– За что они тебя, малыш?
– У меня нет отца, – ответил Станко, всхлипывая. И тут же предложил, загоревшись надеждой: – Дядя, может быть, вы будете моим отцом? А?
Торговец снял руку с его плеча и ушел, часто оборачиваясь.
В тот день Станко не пошел в школу. Он пошел на край села, где в на отшибе жил старый отставной солдат.
В деревне ходила о нем дурная слава, и самый сильный мужчина не решался повздорить в трактире с этим сухим жилистым стариком. Всю свою жизнь он воевал наемником в чужих далеких странах – воевал за золото, проливая кровь за чьи-то троны и чьи-то земли, а теперь вот коротал старость – зажиточно и одиноко. К нему-то, преодолевая страх, и направился маленький Станко.
Старик был дома – мастерил что-то во дворе. Злющий пес на цепи свирепо оскалил зубы.
– Чего тебе, мальчик? – неприветливо спросил солдат.
Станко остановился в воротах:
– Господин, научите меня драться так, чтобы все меня боялись, как вас! За это я буду делать любую работу.
Солдат смотрел на него долго и удивленно. Потом встал и подошел; Станко очень хотелось убежать, но он не двинулся с места.
– Ты, – медленно начал старик, оглядывая мальчика с ног до головы, – ты сын той женщины… Ты байстрюк?
Станко вздрогнул от этого слова – и кивнул.
– Хорошо, – как-то отрешенно продолжал солдат. – Я посмотрю, чего ты стоишь.
…Над головами путников пронеслась пара летучих мышей. Потом еще одна – вдогонку.
– Такой маленький сарай, – усмехнулся Станко, – и на длинных веревках качаются мешки с камнями… Десяток мешков. И надо пробраться… Пройти между ними, а они так больно бьют… А надо увернуться, ускользнуть, выгадать минуту… Сначала я был весь в синяках. Ну весь синий, как дохлая лягушка… Этот солдат, Чаба его звали, все ждал, когда я запрошу пощады.
– Чаба? – переспросил Илияш.
– Да… Он меня и учил. Палку вертел, заставлял уворачиваться… У меня долго не выходило, он разозлился и гвоздей набил на концах… Я так этих гвоздей испугался, что завертелся, как ящерица… – Станко бледно усмехнулся.
– Гвоздей?
– А как же иначе? Он сразу сказал: будет больно. Не помучишься – не научишься. Я ему еще воду носил, дрова колол, полы драил… Он меня порол. Мать меня пороть не смела – а он бил, потому что, понимаешь… Он меня всему научил. Всему. Эти парни в конце концов разбегались, как только я в конце улицы появлялся. Все, а те, кто был старше и здоровее – попросту быстрее удирали. Вот так.
Станко замолчал. Илияш смотрел на него, теребя бороду.
– Но они все равно меня ненавидели, – вздохнул наконец Станко. – Боялись… и не любили.
– И Чаба тоже? – бросил Илияш.
– Чаба? Нет… Он… Другое. Он меня опекал. Можно сказать, воспитывал.
– Он… заменил тебе отца? – наивно спросил браконьер.
Станко выпучил на него глаза:
– Отца?! Да ты что! Мой отец… – он осекся, пробормотал