всяких доводов звучали Стихи, себя на людях защищая. И в тишине на лбу авангардиста Лишь серебрились бисеринки пота. И муха звонко билась в тень за шторой, От солнечного зайчика спасаясь. Вы знаете, когда у нас впервые Он выступал в литературном клубе, Мы ни черта не поняли, конечно, Но я, как институтка, восторгалась, хотя обосновать тогда не получилось… Поймите, чувств любовное кипенье – Для женщин это главное, к тому же Короновать любовь сегодня вряд ли Решится каждый… Что гореть? – Гордиться Способностью самою – вот что важно.
Теперь не устаем мы удивляться, Как стал авангардист для нас понятен. Веселый критик, сравнивая с кашей Его стихи, узрел стекла осколки! Нет, правда, не шутя, мы стали выше. Нас за собой он потащил на крышу. (Когда его снимал канал на пленку, Полезли все на верх кинотеатра, где фоном были небо и березы). И мы на этой крыше танцевали…
Дневник писателя 2 июля 2002-го.
Пытка литературой
Не знала, что есть пытка – литературой. Мне прислал стихи Коков. Он живет в Финляндии. Это умный талантливый человек. Когда-то давно я помогала ему делать книжку, а потом он перестал писать, так как окружающим – там – людям это не нужно. Бизнес, переводы, шины – это востребовано, а стихи – это так… Когда он мне стал это говорить, я возмутилась до предела. И подарила ему на день рождения камень астрофиллит – самый бесполезный, самый красивый камень на свете! Черный, с золотистыми нитками. Он даже испугался, пошел проверять на радиацию. Эх, Коков… И вдруг после долгого перерыва – куча стихов. Приношу в редакцию нашего журнала, и подержав их с неделю, редактор приходит и начинает меня пилить, как это плохо, то да се, да надо всё править. Кокова! Философа! Знатока Гумилёва! Значит, путевые заметки о поездке в Германию взял, а стихи – нет! Я молчу, дрожу, потом говорю: «А Савельева вы поставили, а это же вообще как бы… А потому поставили, что он ваш друг детства». «Побойся Бога! – гремит редактор. – У него же рак». – «Ага, – говорю, – а это литературный довод?» И тут он начинает… Это нельзя пересказывать… Это порнография. Когда строчки, полные любви и энергии, у меня на глазах начинают терзать, выкручивать им руки, меня бьет током. Все умирает, все. Когда Сопину выпустили книгу! Просто так: пришли люди и напечатали тираж 3000. И подарили! Когда я эту книгу дала Наугольному, он на другой же день принес быструю и четкую рецензию – я так обрадовалась. Что вышел из запоя, что мысль ясна, как молния, – эх, Наугольный! Да что же мир ничего не знает? Сопин сам не знает! Я к редактору: вот, новинка. Он посмотрел, а потом говорит: «Как это, „Сопин – подпольщик“?» Жена Сопина: да он член Союза! Я говорю, не в этом дело. Речь идет об инакости, инакомыслии…
Выбросили рецензию Наугольного…http://www.proza.ru:8004/author.html?naugol
И много чего выбросили. И мальчик сегодня чудный приходил, редактор тоже его послал, рявкнул, что надо учиться. И журнал идет в городские школы, а печатает