удержать равновесие. Только спустя столько часов я понял, как дорог мне был Эмиль на самом деле. Война так и не сумела сделать меня равнодушным до конца. И цена за это – нестерпимая боль.
Верден, конец 1916 г.
Мы все подавлены и уничтожены. Морально.
Германская империя, учитывая внутренний кризис, а также социально-экономические процессы, вызванные войной, подала прошение о мире, обращаясь ко всем державам, вовлеченным в войну в качестве противников.
Один из видных политических деятелей Франции, премьер-министр Жорж Клемансо, пресек любую попытку переговоров на корню, подрывая наши надежды о скором окончании войны. Уверен, что в голове каждого из нас, гнойным червем закрались мысли, что политикам выгодно долгое кровопролитие. Опора Франции, доблестные солдаты, не знающие упреков и страха, теперь все чаще слушали подрывные речи политических популяризаторов, количество которых увеличилось в геометрической прогрессии со времени перелома. В их словах есть холодная, расчетливая логика, но я ей доверяю. Многие выводы просятся на язык сами, после действий нашего правительства.
Каждый спрашивает себя – почему люди, многие из которых ни разу не нюхали пороха и вонь требухи убитого товарища, осмеливаются принимать подобные решения? Я же настолько очерствел, что даже наедине с собой, в этих страницах, не брезгую ругательствами, и употребляю уничижительные эпитеты относительно тел убитых товарищей. Что же война делает с нами? Думаю, господин Клемансо не понимает, как его решение отразится на всем на самом деле. Возможность вернутся в Чистилище была так близка, а мы продлеваем свой ад молчаливым попустительством. Как я надеюсь, что потомки не станут допускать подобных ошибок.
Западный фронт, май 1917 г.
Мы вошли в новый год преисполненные печали. Верден, который мы отстаивали с таким трудом, наконец закрепился в наших руках полностью, но после решения Клемансо, и всего мирового сообщества о продолжении военных действий, радость была омрачена. После нескольких удачных операций русской армии, австрийская коалиция решила не предпринимать опрометчивых шагов. Они практически истощили свои военные ресурсы, оказавшись на грани голода и тотальной нехватки боеприпасов. Необходима была перегруппировка войск, распределение сил по открытым фронтам, и удержание хотя бы тех областей, где закрепление военной силы было надежным и проверенным временем. Но Германская империя понимала, что в данных условиях сделать что-то подобное достаточно эффективно ей просто не под силу. Они были истощены.
В начале февраля, новая угроза нависла над всеми нами. Германия, загнанная в угол в течение второй половины тысяча девятьсот шестнадцатого – первой четверти тысяча девятьсот семнадцатого годов, пошла на циничный шаг. Империя объявляет для всех неограниченную подводную войну, решаясь топить гражданские суда в обход всех норм и правил, активно применяя новое