серьезнее и ценнее ничего в жизни не слышали.
В толпе захохотали. Рита улыбнулась – все же попала под обаяние этого денди.
– Порой создается впечатление, что наши чиновники и гигиенические процедуры совершают с таким же серьезным видом, с каким произносят одинаковые речи, – продолжил он. Хохот стал громче. – Я не чиновник, и не вхож в высшие эшелоны власти. Я такой же житель Нового Лондона, как и вы все. Поэтому я просто скажу, что люблю этот город всем сердцем. Я вижу его красоту в каждом здании, в каждом цветке на лужайке, где играют ваши дети. В каждом окне, из которого жены высматривают своих мужей. В щебетании птиц, лае собак и мурчании котов. В каждой улыбке, что вы сейчас дарите мне и Новому Лондону.
Дамы в толпе еще больше покраснели. Некоторые даже помахали денди, и тот помахал им в ответ.
– И, конечно, я вижу красоту в каждом сооружении, что совершенствует город и облегчает нашу жизнь. Любите этот город больше, чем кто-либо другой. Ведь именно биение ваших горячих сердец задает ритм Новому Лондону, – мистер Саммер воздел руки к толпе.
– Похоже, этот джентльмен выиграл в конкурсе бродячих артистов, – проворчал Дуглас, появившись как из ниоткуда. – Вечно своими выходками превращает серьезное мероприятие в клоунаду.
– А по-моему он мил и обходителен, – улыбнулась Рита. – Женщины любят таких.
Дуглас отвел глаза и что-то буркнул себе под нос. Другие мужчины в толпе тоже шевелили губами, глядя на Саммера из-под нависших бровей.
Ведущий представил мистера Брукса, как «гениального изобретателя девятнадцатого столетия». Приземистый мужичок лет шестидесяти, с сутулыми плечами и залысиной, окруженной седыми волосами поплелся к громкоговорителю. По пути дважды запнулся и чуть не упал. Он промямлил что-то невнятное и короткое «поздравляю». С беспомощным взглядом принял бутылку шампанского из рук ведущего. Феликс Саммер не растерялся, что-то шепнул Бруксу.
Вместе они натянули веревку, которая была обмотана вокруг горлышка бутылки. Размахнулись и выпустили ее. За короткий миг бутылка описала дугу и вдребезги разбилась об опору моста. Брызги и стекло посыпались в реку. Толпа зашумела, зазвучал оркестр. По мосту поехал автомобиль, за рулем которого приветственно махал мэр Коллинз.
– Обошлось без нудных церемоний, – шепнул Дуглас и тронул Риту за локоть. – Нам пора идти.
Пара брела поперек толпы. Дуглас сыпал извинениями, а Рита – улыбками. Краем глаза она заметила, как профессор Брукс все же упал, когда спускался со сцены.
И чего Клэр в нем нашла? Она боготворит этого коротышку, называет гением. Ее глаза округляются, а слова восхищения льются потоком из обычно немногословного рта при одном упоминании о профессоре. Чудаковатый, неуклюжий, похоже, он в лаборатории бывает дольше, чем на людях. Возня с механическими изобретениями заменяет живое общение.
«Он – гений, – пробасила бы Клэр. –