завтра, Фарида все еще наблюдала огни салюта в глубине его глаз, и думала, что прекраснее зрелища она еще не видела.
Глава 2
Утром Фарида проснулась с предчувствием, что сегодня её ждёт что-то невероятное. Такое уже бывало в школьное время, в те дни, когда бабушка к первому сентября покупала ей обновку: то новые кроссовки взамен стоптанных, то лакированные туфельки, а то и юбку из городского магазина, а не перешитую из старой одежды.
Обычно в такие дни Фарида некоторое время лежала на кровати, зажмурившись, предвкушая радость. И чувство это зрело в ней, поднимаясь от кончиков мизинцев до кончиков ресниц, трепетало в желудке, отзывалось покалыванием в пальцах.
И сейчас, лежа на кровати в университетском общежитии, она открыла широко глаза и вспомнила всё: и горячую руку Антона в своей, и салют, и цветы на мемориальном комплексе. Вспомнила и чуть не рассмеялась от счастья. Все в ней задрожало от смеха, она приподняла голову и тут же снова уронила её на подушку, улыбаясь.
В ней так и вибрировало ощущение праздника.
В комнате Фарида оказалась одна. Пройдя экзамены, дождавшись зачисления, она упросила деканат выделить ей место в общежитии не в августе, как это положено, а в мае, и получила положительный ответ на свою просьбу: деревенским иногда шли навстречу.
Соседки разъехались на праздники. И этому обстоятельству Фарида была безмерно рада: не нужно с кем-то делиться сокровенными впечатлениями вчерашнего дня. И рыбный пирог, обещанный утром, никто ей не припомнит: не до того было ей в день рождения, не до того!
Она осталась одна практически на всем этаже, где обычно не затихала жизнь даже ночью. Комендант, женщина с усталым сморщенным лицом, не оживленным даже косметикой, ждала, когда же и Фарида уедет на лето в деревню. А та уже который день медлила – хотелось вкусить городской жизни.
И хочется и колется – это было сказано точно про Фариду. Одна по городу она практически не гуляла. Боялась заблудиться, страшилась неизвестности, вспоминала жуткие истории, рассказанные ей «на дорожку».
Фарида, еще нежась в кровати, улыбнулась широко, открыто, и вдруг резко вскочила. Обожгла утренним холодом линолеума ступни ног и, пересилив себя, не стала прятать их обратно в теплые недра постели, а пробежала до окна и отдернула плотную пыльную штору, скрывающую утро.
Открыла фрамугу окна нараспашку, и в комнату, обставленную по-спартански просто (всего-то четыре кровати да три тумбы со шкафом), ворвался солнечный ветер. Тонкий, почти прозрачный, и длинный до пола тюль натянулся белым парусом и заплясал, играя сам с собой тенями и ярким жёлтым светом.
В комнате сразу обосновались звуки улицы. Шумно затарахтели моторы автомобилей, закурлыкали ранние голуби, а уже через минуту зазвенели мелодичные разноголосые птицы. Издалека послышался звук удара упругого мяча об асфальт, кто-то спозаранку уже играл на футбольном поле.
Всходящее солнце затопило все теплыми, ласковыми лучами. Солнечный зайчик перекатился