– Али сел на кровати. Тогда она сказала:
– Займусь чаем, – и отвернулась к печке.
Молодой человек закончил утренний туалет и устало прислонился к стене. Девушка обернулась. Али улыбался.
– Вы отчаянный, – сказала она, устраивая стол на табурете возле постели раненого. – Я так рада, что вам лучше! – добавила девушка.
Молодой человек посмотрел на неё странным взглядом, от которого всё внутри вдруг запело и затрепетало.
– Какой же я наглец! – покачал он головой. – Как ваше имя, единственная и неповторимая? – спросил он тихо.
– Эливейн, – просто ответила она и добавила: – А вы… ведь не Али?
– Нет, – волшебник улыбался, но его взгляд стал тревожен, он словно что-то припоминал. – Меня зовут Динаэль, – ответил он. – Но… Эливейн…
На лбу Дина появилась печальная складка.
– Эливейн… – повторил он, словно пропел, – Эливейн…
Динаэль прикрыл глаза, а через мгновение его взор, полный печали, был устремлён на девушку.
– Вы – невеста Торубера?.. – его шёпот казался громче, чем крик боли…
Эливейн опустила на покрытый салфеткой и стоящий возле кровати, на которой сидел молодой человек, табурет чашку с ароматным цветочным чаем, как-то неловко пожала плечами, почему-то виновато улыбнувшись, и слишком поспешно отвернулась к окну, где на подоконнике лежали завёрнутые в бумагу свежие булочки.
– Да, – негромко ответила она и без паузы, будто на одном дыхании, продолжила, – я расскажу вам, прямо сейчас. Мы жили…
И Эливейн вдруг, сама того не ожидая, не оборачиваясь, быстро произнося слова, рассказала о своём родном городе, о матери, о её не осуществившейся мечте стать врачом, о её болезни и безвременной кончине, о переезде сюда и о желании отца сделать дочь счастливой, выдав замуж за богатого и влиятельного человека, о сватовстве хана Торубера, о его терпеливости и заботе о ней, о его отношении к ней, так не похожем на всё, что говорили люди о злобе Чёрного Колдуна, о своём странном и, казалось бы, необоснованном недоверии к нему, о хвалящих хана жёнах и о том, что, оказывается, Торубер считает, будто именно она, Эливейн, способна подарить ему наследника и, наконец, о том, как она получила десять дней на размышления…
Динаэль слушал молча. Он чувствовал её волнение, её смятение и её душевную боль. Он знал и то, о чём она не сказала: что её сердце полно любви. Не ведал он только – к кому так горячо и искренне тянется эта самая нежная, самая милая, самая добрая, самая беззащитная, самая желанная и единственная для него девушка. Он понимал, что она – его судьба. Он жаждал закрыть её собой от всех печалей. Он ужаснулся, когда понял, зачем Колдун хочет жениться на ней; а раз Торубер столь осторожен – значит, он уже давно сверился со звёздами. Но выгаданные Эливейн дни на якобы размышления подарили молодому человеку надежду: вдруг её любовь внезапная и необъяснимая разумом, вдруг… Ведь он сам полюбил вдруг, даже не успев увидеть, а только ощутив её рядом…
Эливейн замолчала. Несколько минут она неподвижно смотрела в маленькое окошко. Потом