бы так же. Правда, на столь вопиющую грубость ее бы не хватило.
– Не стоит обижать людей, которые хорошо к тебе относятся, – заметила и встала. Вытащила из холодильника колбасу и масло, принялась мастерить бутерброды.
– У меня братья точь в точь как ты. Миша, помню, в аварию влетел, так его не задеть было. Я с вопросом, а он кричать. Дети вы.
– Мы?
– Мужчины. Везде и всюду хотите проявлять силу, силу выказывать. Но вы же люди, а любому человеку бывает больно, бывает одиноко или плохо. Но разве он слабый, если находится тот, кому не безразлично, что у него на душе? Тот, кто хочет помочь.
– Ты мне помочь хочешь? – деланно удивился Скиф, щурясь на нее из-за табачного дыма.
– Хочу. Резкий ты, а почему? Зачем? – поставила перед парнем тарелку с бутербродами. – Кушай.
Скиф внимания на пищу не обратил – Машу изучал:
– Всем помогаешь?
– Нет. Только тем, кто нравится.
– Я нравлюсь?
– Да, – не стала скрывать.
– Чем? – он явно насторожился и действительно удивился. – В своем уме, мать? Любая нормальная телка меня стороной обойдет. Я головная боль, куколка, я твой кошмар, я экстрим в ботах. Ты на себя в зеркало посмотри. Домашняя курочка, прилежная, хозяйственная, заботливая. Тебе телка надо, чтоб ты ему сено давала и по холке гладила, а тот бы млел и стоял, где поставили.
Маша насупилась, смотрела на него не мигая:
– Много ты понимаешь.
– Не прав? Девочка созрела для приключений? Бурной страсти, романа за гранью реальности, взрыва, драйва.
Он усмехался, в глазах вспыхивали огоньки, зрачки то расширялись, то сужались. Он смеялся, он издевался и изучал.
Маша подперла щеку рукой и с улыбкой смотрела на него: мальчишка, как есть – мальчишка. Сорванец, глупенький, неприкаянный, не знающий что такое любовь, но уже познавший пошлость секса, и думающий что это и есть отношения между мужчиной и женщиной.
– Чего лыбишься? – разозлился.
– Над тобой. Такой весь крученный – верченый, а на деле – дурачок. Парень сверкнул глазами и вдавил окурок в блюдце. Поднялся:
– Притомила ты меня, – поддернул штаны и попер в коридор. – Привет братовьям.
– А «спасибо»? – все с той же улыбкой спросила Маша.
Скиф накинул куртку и взял сумку, только тогда удостоил ее взглядом. Помолчал и нехотя кинул:
– Спасибо. Кофе варить умеешь. Запомню.
И вышел, не сказав «до свидания».
Дверь хлопнула, а Маша так и осталась стоять, подпирая косяк и улыбаясь. Не смотря на неоднозначность Скифа, меж ними явно появились отношения, иначе бы он не сбежал. Значит, зацепила, значит и он почувствовал то же влечение, что и она.
Девушка посмотрела на себя в зеркало и поправила волосы, подмигнула своему отражению и улыбнулась. В душе зарождалось робкое чувство. Она была уверена – жалость и не понимание. Вчера уверена, а сегодня, сейчас отчетливо поняла другое – Скиф ей нравится. Даже его хамоватость, даже его угрюмость и резкость. Она подозревала,