налила себе воды в стакан, накапала туда несколько капель слабого снотворного и залпом выпила.
И только после этого смогла уснуть.
Утро четверга было как две капли воды похоже на утро среды – София точно так же оделась, умылась, быстро позавтракала в столовой для слуг – но на этот раз служанка императрицы к ней не подсаживалась, – а затем побежала к детям.
Наследники, как и накануне, находились в детской с отцом. Его величество кивнул Софии, поцеловал Агату и Александра и сразу шагнул в камин, не сказав толком ни слова.
«Хотя что он должен был тебе сказать? – подумала София и сама улыбнулась своим мыслям. – Он наверняка уже выбросил из головы случившееся. И рисунки эти – видел ведь гораздо лучше и талантливее, при дворе ведь есть художники! – и то, как… как…»
Произнести – даже про себя, не вслух, – «как сжимал мою талию», София не могла. Она помнила, как в тот момент вспыхнула от неловкого удовольствия и восторженной нежности, и боялась, что император всё прекрасно понял. Понял, просто не сказал. И сразу забыл – в конце концов, у него же целая куча дел!
– Агата, – произнесла София, силой отодвигая в сторону тревожные мысли, – твой папа хочет, чтобы я учила тебя игре на фортепиано.
– Ой, – девочка улыбнулась и чуть подпрыгнула, – это здорово! Я хочу. Я видела, как вы играете – я тоже так смогу?
– Сможешь, конечно. Не сразу, придётся постараться.
– Это ясно. А…
– А я-я-я? – протянул Александр почти обиженно, надувая губы. София опустилась перед ним на корточки и, взяв в свои руки его маленькие ладошки, сказала:
– Тебе нужно немного подождать. Твои пальчики, – она начала поочерёдно загибать пальцы наследника, и он сразу захихикал, – ещё недостаточно подросли. Если они станут играть на фортепиано сейчас, то будут болеть. Мы с тобой, Алекс, будем рисовать, пальчики окрепнут, и через пару лет ты сможешь учиться вместе с Агатой.
– Точно?
– Клянусь своими рыжими волосами, – сказала София и дотронулась до макушки под смех обоих наследников.
***
София немного ошиблась – выбросить из головы случившееся Арен не смог, хотя очень старался. Впрочем, старался не только он – и окружающие его люди, и представители торгового и дипломатического комитетов, пришедшие на совещание, и жена – все старались сделать так, чтобы у него не было времени думать не то, что о Софии, но даже о погоде за окном и собственном желании выпить чашку чая.
Виктория с утра была не в духе, и от неё к Арену сплошным потоком лилось раздражение. Морщась, он поставил щит, а затем поинтересовался, в чём дело. О своём вопросе он тут же пожалел, услышав ревниво-обиженное:
– Где ты был ночью?
Поначалу Арен не понял, почему вдруг возник такой вопрос – он приходил к Виктории далеко не каждый вечер, а два-три раза в неделю, когда были силы. В остальные дни спал у себя. И это был порядок, неизменный с момента заключения их брака.
Но Виктория продолжала говорить:
– Когда я укладывала вчера детей спать, Агата