десяти оказывалось неэффективным.
– Восемь врачей на двадцать четыре койки? – удивилась Елена в самом начале работы мужа в больнице. – Хорошо живете!
– По-хорошему надо было бы двенадцать, – ответил Данилов. – Опять же, хорошо, если из этих восьми хотя бы половину составляют реаниматологи, а то ведь бывает так, что спецов всего трое, если и меня посчитать, а остальные – с бору по сосенке, кто из неврологической ординатуры, кто из приемного покоя, но хуже всего, если инфекционисты.
– Хуже? – переспросила Елена. – Или я ослышалась.
Данилов общался с женой по скайпу из своего кабинета, за дверью которого кипела шумная больничная жизнь, поэтому разговаривать можно было свободно – из коридора никто не подслушает, это вам не гостиница. Так что можно было выразить свое мнение об инфекционистах без купюр, что Данилов и сделал.
– Будь моя воля, я бы двух инфекционистов менял бы на одного непрофильного ординатора, – сказал он. – Инфекционисты считают, что они тут самые главные – заболевание-то инфекционное. Но далеко не каждый инфекционист хорошо разбирается в вирусологии. Если человек двадцать лет проработал в отделении кишечных инфекций, то что он может понимать в лечении вирусных пневмоний?
– Ничего.
– Вот и я о том же, но он же дает советы, вмешивается в назначения, спорит, пытается что-то доказать. Он же – инфекционист! Профи! А даже если и вирусолог, то что с того? Заболевание-то совершенно новое, неизученное, все рекомендации сырые. Ориентируемся на текущий момент и додумываем на ходу. Никакой вирусолог, будь он даже семи пядей во лбу, не может дать точный прогноз по пациенту. Но он же вмешивается… Короче говоря, я установил в отделении диктатуру, которую один товарищ назвал «культом личности». Самый главный – это я и все мои распоряжения в Зоне выполняются беспрекословно. Обсуждения, разъяснения, дискуссии – это после смены. На втором уровне стоит старший реаниматолог смены. Его распоряжение могу отменить только я, остальные должны повиноваться. Третий уровень – это врачи-реаниматологи, распоряжения которых обязательны для приданных врачей.
– А что реально делают приданные врачи?
– Я ж тебе только что объяснил! – усмехнулся Данилов. – Выполняют распоряжения старших товарищей. Наблюдают за пациентами, ассистируют при манипуляциях, общаются с отделениями, заполняют документацию… Мне повезло, – Данилов изобразил пальцами двух «зайчиков», символизирующих кавычки, – среди приданных врачей есть доцент-хирург, золотой скальпель нашей больницы, инфекционист с тридцатилетним стажем и бывший заведующий приемным отделением, которого сняли с должности накануне перевода больницы «на корону». Оцениваешь?
– Сочувствую, – Елена вздохнула и покачала головой. – А с реаниматологами все о’кей?
– Да, с ними все о’кей, – соврал Данилов, чтобы не расстраивать жену и не чувствовать себя нытиком.
С реаниматологами