когда-то давно начинала в этом отделении, но, как она выражалась, не прельстилась прелестью реанимационной работы. Пак переквалифицировалась в маммологи и ушла в коммерческое здравоохранение. С началом карантина центр, в котором она работала, закрылся и оставшаяся не у дел Пак вернулась туда, откуда когда-то ушла. Как специалист она была так себе – ни рыба, ни мясо, но на фоне приданных врачей выглядела очень хорошо, особенно в такой ситуации, когда приходится работать по принципу «не до жиру – быть бы живу». Данилова беспокоило другое. На лбу у Пак большими огненными буквами было написано «ХОЧУ ЗАМУЖ» и любого дееспособного мужчину, который оказывался в ее поле зрения, она рассматривала как кандидата в мужья. Наличие у кандидата семьи не смущало – долго ли развестись? К Данилову Пак прониклась особо сильно и буквально изводила его игривыми намеками и прочими проявлениями любви. То прижмется, вроде бы невзначай, то декольте предъявит на обозрение, то скажет: «лучше бы обняли, вместо того, чтобы поучать», то присядет за стол к Данилову в столовой и начнет рассказывать о своих достоинствах, да так откровенно, что уши краснеют.
– Ты, Ирка, ведешь себя как последняя б…дь! – сказала однажды Пак доктор Мальцева. – Вешаешься на всех без разбора, смотреть противно!
– Противно – отвернись! – огрызнулась Пак. – У меня, может, сейчас последний шанс и лебединая песня. В маммологии с женихами также плохо, как у тебя с приличными манерами.
О состоянии пациентов по телефону полагается отвечать лаконично. Лежит или выбыл, состояние такое-то. Все остальное – при личной встрече с близкими родственниками пациентов, после проверки документов, подтверждающих родство. Абы кому информацию медицинского характера закон разглашать запрещает. Но если звонил перспективный мужской голос, то есть – не старик и не подросток, доктор Пак вываливала о пациенте подробную информацию, несмотря на неоднократные замечания Данилова. И еще оправдывалась – я, мол, поступаю так из чистого гуманизма. Встречи родственников с врачами сейчас сведены к минимуму, а люди же беспокоятся. «П…да твоя беспокоится!», комментировала оправдания Пак доктор Мальцева. Данилов не вредничал, он просто соблюдал закон о сохранении врачебной тайны.
А еще Пак, несмотря на многократные предупреждения администрации и подписанное обязательство о неразглашении служебных тайн, самовольно дала интервью своей подруге, работавшей в газете «Резоны и казусы». Много лишнего не наговорила, но Данилов по этому поводу имел неприятный разговор с главным врачом (с самой виновницей главный встретиться не пожелал – не его уровень), а Пак устроила ему истерику.
– Я не сделала ничего плохого, – рыдала она. – Люди должны знать правду, которую от них скрывают!
Данилов и сам не любил, когда ему указывали на то, что можно говорить, а что нельзя за рамками соблюдения врачебной тайны, но понимал, что сейчас, когда из любой мелочи раздувают слона и пугают