отсутствующий.
– Э, ты чего?
– Неисповедимы пути Господни. Это он.
– Кто?
– Это он, – как в бреду повторила Липа.
– Кто – он? Можешь толком сказать?
– Наши велосипеды сталкиваются, мы падаем, я подворачиваю ногу. Это он.
– Ни себе чего! – поразилась на японский манер Вика. – А ты не путаешь?
– Ничего я не путаю! Это он! Нет, ты представляешь?
– Отлично! Звонок Димке отменяется.
– Нет-нет! Наоборот! Звони! От греха подальше. А то наше незаряженное ружье выстрелит.
– Ты ничего не поняла. Это же не случайно, что он здесь оказался! Это возмездие. Мы с ним поквитаемся за вывихнутую ногу.
– Не знаю, не уверена, – скучным голосом возразила Липочка, – он достанет нас раньше, чем мы его.
– А это бабка надвое сказала. Нас трое, а он один.
– Да он один троих стоит.
– Ничего ты в людях не понимаешь. Он – тюфяк. Интеллигентишка. Это он в абстинентом синдроме такой угрюмый, агрессивный и колючий, а в обычное время – типичное беспозвоночное. Инфузория. Поверь моему опыту.
Профессионализм сестры не вызывал сомнений у Олимпиады.
– И вообще. Может, это твоя судьба? – присовокупила Вика.
Липа хотела смолчать. По здравом помышлении она не видела смысла в споре, который тянулся с тех пор, как Леша…
– Судьба? Вот этот недоумок? – против воли включилась в дискуссию Липочка.
– Чем ты, собственно, недовольна?
– Я мечтала о встрече, которая изменит всю мою жизнь, а это что?
– Так ребенок по-любому изменит всю твою жизнь!
– Ты только послушай: о чем мы говорим? – Липочка закрыла уши ладошками. – Не хочу слышать эту чушь.
Вика заглянула ей в глаза:
– Ой, кажется, я подкоп сделала под пьедестал Лешика? Прекрати прятаться от действительности. Он тебя предал.
Это была жестокая, не нужная никому правда. Олимпиада как-то сразу устала и обмякла.
– Ладно, давай корми своего работника, – напомнила она.
– Вот! С этого мы и начнем перевоспитание, – намекнула Вика.
– Что ты задумала?
– Пока еще не знаю. Но он у меня за три дня другим человеком станет.
Чайник вскипел, Вика высыпала содержимое пакетика в миску, залила кипятком и размешала.
– Как думаешь, сахара и масла добавить?
– Добавь. Он не военнопленный все-таки.
– Эх, Липка, какая ты мягкотелая. Он тебя изувечил, а ты – не военнопленный…
– Так он ведь не со зла. И потом, я не так уж сильно и пострадала.
– И это ты называешь «не сильно»? Из-за него ты потеряла трудоспособность, на дерево не можешь влезть. Так или нет?
– Так.
– Вспомни, как ты Наталью уговаривала, как унижалась…
– Не хочу вспоминать. Противно.
– Вот! Плюс испорченная юбка.
Липа закусила губу – с потерей юбки она так и не смирилась.
– А мне вообще пришлось обратиться за помощью к этому держиморде, Димке, – разжигала себя Вика, – теперь