школьных дисциплин – и без них одуревшим парнишкам и девчонкам за партами тошно.
Невесело сделалось Шайдукову. В таком невеселом состоянии он и прилетел в Клюквенный.
Игорь Сметанин происходил из хорошей семьи: отец – специалист высокого класса с прекрасной головой и умелыми руками, прекрасно справляющимися со всякой тонкой работой, доктор наук, главный сварщик крупного московского завода, мать – начальник отдела в номерном институте, разрабатывающем пластмассы для космоса, детей, кроме Игоря, в семье не было, поэтому единственному сыну родители отдали все…
Конечно, ни отец, ни мать не готовили сына в летчики – они и сейчас, когда Игорь уже окончательно определился и вряд ли будет переучиваться, полагают, что летчики – это голоштанные романтики с ненормальными глазами, пьяницы и бабники, с которыми и знаться-то просто неприлично, и чувствуют себя уязвленными, когда видят Игоря в аэрофлотовской форме.
Отец не раз пробовал внушить Игорю, что пора кончать с романтикой – от нее попахивает авиационным бензином, надо переходить на что-нибудь солидное и внушающее уважение и пока он в силе, обязательно поспособствует этому, но Игорь, посмеиваясь и отпуская колючие шуточки, уходил от разговоров на эту тему.
Единственное, с чем мирились родители, – Игорь зарабатывал неплохие деньги, не меньше, чем главный сварщик со всеми его надбавками за съэкономленные электроды, высоковольтные галоши и бланки нарядов, прибавками за пытливый технический ум и приятную наружность, Игорь неплохо зарабатывал, летая на большом Ту-154, также неплохо получает и сейчас, очутившись в малой авиации.
Почему Игорь перешел в малую авиацию, с какой стати сменил далекие престижные рейсы на коротенькие птичьи скоки из деревни в деревню, поменял Москву на сибирскую глушь, где медведи питаются клюквой и тухлой олениной, а от комаров отбиться совершенно невозможно, отец с матерью не знали, но подозревали, что причина не только в Игоре. Сам он вряд ли когда произвел такую смену слагаемых.
Письма из своего Передрищенска Игорь слал очень бодрые, на жизнь свою наводил розовый флер, но мать с отцом понимали, что это всего лишь флер. Игорю не удавалось обмануть их.
Душным июльским днем в Шиловке на рейс к Сметанину сел пассажир – невзрачный, до полусмерти загрызенный комарами, с худым скуластым лицом и чистыми, будто у святого, невинными глазами. Продымленный, изожженный рюкзачишко свой пассажир кинул в хвост самолета, на коленях пристроил сверток – с этим грузом он не пожелал расставаться. Это был небольшой, стачанный из кожи домашней выделки морщинистый кулек, завернутый в несколько газет и перевязанный бечевкой.
Едва очутившись на сиденье, пассажир закрыл глаза и хрипло, с натугой и болью, задышал – он был хвор, хворь и выгнала его раньше времени из тайги.
Что это был за человек, Игорь понял сразу.
Усевшись в командирское кресло и включив маленький проворный вентилятор, прикрученный к верхнему краю панели, он сказал второму пилоту:
– Есть один!
Тот