как многие добрые люди в Патни. И кстати, в Уимблдоне и Мортлейке тоже.
– Ну, я пошел, – говорит Том.
Кэт возражает:
– Переночуй у нас. Сам знаешь, второй день хуже всего.
– А кого он побьет, если меня не будет?
– Не наше дело, – отвечает Кэт. – Бет, слава тебе господи, замужем и далеко отсюда.
Морган Уильямс говорит:
– Честно скажу: будь Уолтер моим отцом, я бы сбежал.
Он ждет.
– Мы собрали тебе денег, – продолжает Морган.
Пауза.
– Я верну.
Морган облегченно смеется:
– И как же ты их вернешь, Том?
Он не знает. Дышать трудно, но это пустяки, просто в носу запеклась кровь. Вроде бы там все цело. Он трогает нос, осторожно, и Кэт говорит: полегче, я в чистом фартуке. Сестра вымученно улыбается, потому что не хочет, чтобы он уходил, но она ведь не станет противоречить Моргану Уильямсу, верно? Уильямсы – важные люди в Патни, в Уимблдоне. Морган на Кэт не надышится, говорит, чтобы печь пироги и варить пиво, есть служанки, а хозяйка может шить наверху, как знатная дама, и молиться об успехах сделок, когда муж отправляется в Лондон в парадном платье. Дважды в день она может обходить «Пегас», нарядно одетая, и указывать, что не так, – так считает Морган. И хотя сейчас Кэт хлопочет не меньше, чем в детстве, когда-нибудь Морган убедит ее оставить работу служанкам, и ей понравится.
– Я верну, – повторяет он. – Может, завербуюсь в солдаты. Буду отсылать вам часть жалованья и добычи.
Морган говорит:
– Но сейчас нет войны.
– Где-нибудь да будет, – замечает Кэт.
– Или наймусь на корабль юнгой. Только вот Белла – вернуться мне за ней? Она лаяла, и отец запер ее в сарае.
– Чтобы не хватала его за пятки? – Морган относится к Белле иронически.
– Я бы ее с собой взял.
– Про корабельных кошек я слышал. Про корабельных псов – нет.
– Она совсем маленькая.
– Но за кошку не сойдет, – смеется Морган. – И вообще ты великоват для юнги. Они бегают по вантам, как мартышки. Ты когда-нибудь видел мартышку, Том? Уж лучше тебе в солдаты. По правде говоря, яблоко от яблони… Чем-чем, а кулаками тебя Господь не обделил.
– Отлично. Давайте проверим, правильно ли я поняла, – передразнивает мужа Кэт. – Как-то Том возвращается домой после драки. В наказание отец подкрадывается сзади, бьет его по голове неизвестно чем, но чем-то тяжелым, потом чуть не выбивает ему глаз, лупит по чему ни попадя удачно подвернувшейся доской, разукрашивает физиономию так, что, не будь я родная сестра, в жизни бы не узнала, а теперь мой муженек говорит: давай, Томас, иди в солдаты, найди какого-нибудь незнакомца, выбей ему глаз, переломай ребра, убей его, и тебе за это заплатят.
– Все лучше, чем драться у реки задарма, – замечает Морган. – Глянь на него. Будь я королем, я бы затеял войну, просто чтобы взять Тома в солдаты.
Морган достает кошель. С дразнящей медлительностью отсчитывает монеты: звяк, звяк, звяк.
Он трогает скулу. Под пальцами синяк,