ветеранов Высадки, которые по тем или иным причинам не смогли поехать в Нормандию. Он знал, что через несколько минут, во время награждения, почувствует себя еще хуже. Оскар пришел, чтобы получить медаль. Какую? Он не знал и знать не хотел. Медаль за то, что служил народу.
Спасибо, мама…
Арлингтон наклонился к соседу. Несмотря на молодость, на мундире у того сверкало штук шесть наград. Наверное, и ему повесят на грудь одну из таких вот красивых побрякушек. Они очень нравятся девушкам, а военные на редкость изобретательны по части всяческих цацек.
Мой геройский сосед собрал не всю коллекцию, подумал Оскар, иначе не находился бы здесь. Слава выжившим! Вам обещали персональную медаль, если будете выполнять приказы и, не дрогнув, побежите на приступ. Чего разнюнились, выжившие? Долго ждали? Двадцать лет? Ликуйте, час вашей славы настал! Не стоит расстраиваться, парни, выиграли все. Даже меня решили отметить. Даже я сорву джекпот! Снимаю шляпу, мама. Интересно, какими глазами будут смотреть на меня присутствующие, когда я поднимусь на сцену за медалью, а, мамуля? Кое-кто из пятисот героев в курсе моей истории, один или двое знают, что мои кости сейчас должны лежать в песках Нормандии, и не откажут себе в удовольствии распустить языки. Веселятся втихаря, глядя, как я сижу тут, надуваю щеки, изображая героя. Какого черта матери пришла в голову идея с награждением? Мне двадцать лет не было дела до кретинов в форме цвета хаки. Да, я поступил как последний негодяй, и мне было все равно: я знал, что больше никогда не увижу парней из отряда, потому что мы живем в разных мирах. Но я не учел одного – маму с ее гениальными идеями. «Иди и получи свою медаль, сын мой!» Сколько пафоса, мама. Ты, может, и не подозреваешь, какой гад твой сын, но не можешь не сознавать, что он совсем не герой. Ты держала меня в коконе, я остался личинкой и увял в твоей тени. Конечно, все могло быть еще хуже, захоти мамочка послать меня в Нормандию, по местам боевой славы, так сказать. Оргкомитет собрал целый автобус бывших рейнджеров и отправил ветеранов в Пуэнт-Гийом, на открытие мемориальной доски с именами павших. Моего там не будет! Черт, черт, черт, я ни за что не приму эту награду. Сколько их, знающих правду? Десять человек, двадцать, пятьдесят, еще больше? Вряд ли я единственный дезертир в славном собрании. Ау, уклонисты, вставайте!
– Оскар Арлингтон, – звучным голосом произнес генерал с седыми висками.
Оскар медленно поднялся. Он так и смотрел в потолок на звездно-полосатые флаги.
Они смеются, все надо мной смеются. И всем все известно.
Понимающая улыбка генерала окончательно лишила Оскара самообладания. Он узнал этого человека, хотя имени его не вспомнил, – генерал был частым гостем на обедах, которые устраивала Эмилия Арлингтон. Бриллианты уродливой генеральской жены сверкали ярче наград мужа, которого она все время перебивала. Как мог подкаблучник сделать карьеру в армии?
– Оскар, Оскар…
Он наконец взглянул на зависшую в пустоте руку в перчатке и пожал ее.
– Поздравляю, Оскар.
Хорошо хоть не добавил: «Мать будет тобой гордиться».
Несколько часов спустя медаль красовалась