гм… несколько поиздержался…
– После завтрашнего заседания мы это уладим.
Удовлетворенный Планк Бурса выскользнул из кабинета, а Помпей, сломав печать, погрузился в чтение письма Цезаря. Оно было коротким.
Пишу из Аквилеи, решив проблемы в Иллирии и собираясь на запад. В Италийской Галлии задержусь. Накопилось много дел в местных судах. Неудивительно, ведь я зимовал по ту сторону Альп. Но хватит болтать. Я знаю, что ты очень занят.
Магн, мои информаторы в Риме уверяют, что наш старый друг Публий Клодий, став претором, намерен распределить вольноотпущенников по всем тридцати пяти римским трибам. Уверен, ты согласен, что этого нельзя допустить. Если это случится, Рим будет в руках Клодия до конца его дней. Ни ты, ни я и ни кто другой, от Катона до Цицерона, не сможет противостоять ему. Да и ничто не сможет. Кроме разве что революции.
И она в этом случае действительно вспыхнет. Клодий будет побежден и казнен, а вольноотпущенникам укажут на место. Однако не думаю, что тебе и Риму нужна вся эта грызня. Намного проще не пускать Клодия в преторы.
Не мне говорить тебе, что нужно делать. Но будь уверен, что я, как и все римляне, категорически не хочу видеть Клодия претором.
С наилучшими пожеланиями.
Весьма довольный Помпей отправился спать.
Следующим утром стало ясно, что Планк Бурса в точности выполнил то, что ему было велено. Когда Мессала Руф попытался с помощью жеребьевки определить, кому из глав декурий надлежит сделаться первым из интеррексов, он наложил на его действия вето. Весь сенат взревел от ярости. Клодий с Милоном просто взбесились, но Бурса был неколебим.
Красный от гнева Катон кричал:
– У нас должны быть выборы! Если к новому году консулы еще не вступили в должность, сенат обязан на пять дней назначить одного из патрициев интеррексом. Потом, на другие пять дней, его сменит второй интеррекс, задача которого – организовать выборы новых магистратов. К чему идет Рим, когда любой идиот, проскочивший в народные трибуны, может остановить такой важный и законный процесс, как назначение интеррекса?
– Правильно, правильно! – крикнул под гром аплодисментов Бибул.
Но Планк Бурса стоял на своем и вето не отозвал.
– Почему? – после собрания строго спросил его Клодий.
Бурса напустил на себя таинственный вид, озираясь, чтобы увериться, что их не подслушивают.
– Я только что узнал, что Помпей Магн поддерживает Милона, – прошептал он.
Это успокоило Публия Клодия, но Милон, хорошо знавший, кто его поддерживает, а кто нет, отправился на Марсово поле, где задал тот же вопрос:
– Почему?
– Что «почему»? – с невинным видом переспросил Помпей.
– Магн, ты меня не обманешь! Я знаю, что Бурса – твой человек! Сам он не мог придумать трюк с вето и явно действовал по приказу! Почему?
– Дорогой Милон, уверяю тебя, что этот приказ моим не был, – довольно резко ответил Помпей. – Советую тебе поискать среди тех, с кем Бурса связан.
– Ты имеешь в виду Клодия? – опешив, спросил Милон.
– Может,