чего же отличался этот шатер от спартански обставленной палатки, где ее держали! Только самое лучшее для королевской особы.
– Кроме того, – продолжал он, словно разговор не прекращался, – цепь могла бы быть уловкой.
– Уловкой? – в негодовании повысила голос Кэсси. – Вы думаете, я ношу эту вещь ради забавы? Это тяжело, и неудобно, и… бесчеловечно!
И выставляло ее не человеком, а бездушной вещью. Кэсси крепче затянула вокруг себя полы плаща, стараясь укрыться в его уютной теплоте. Похищение было шокирующим и страшным, но быть посаженной на цепь, словно животное, стало для нее событием куда худшим. Даже ее мать, посвятившая всю свою жизнь ублажению мужчин, не сталкивалась с чем-то настолько жестоким.
– Вы правы. Даже в этой беззаконной местности я не ожидал столкнуться с рабством и похищением людей. Когда-то в старину, много веков назад, рабов держали вот так. – Он коротко кивнул на цепь на полу. – Это цепь для невольников.
– Вы решили, что я могла на это согласиться? Что я буду рада одеться вот так? – Кэсси вспомнила, как боролась в руках женщин, которые раздели ее и облачили в этот вульгарный наряд, который едва прикрывал грудь и приковывал внимание к каждому изгибу тела.
Она помнила, с каким желанием смотрел на нее этот мужчина, когда ее показали ему в общем шатре.
– Я не знаю, что мне думать. Я вас не знаю.
Кэсси вздохнула. Он прав. О ней он знал столько же, сколько и она о нем – ничего. Цепь могла использоваться для пущего эффекта, чтобы разжечь аппетит мужчины, которого возбуждала беспомощность женщины, находящейся целиком в его власти. Женщины, которая не умела ничего, кроме как доставлять ему удовольствие.
Был ли Амир именно таким мужчиной?
Безо всякого предупреждения на нее опять нахлынули давние воспоминания. Одно из них она старательно пыталась запрятать в самые глубины своего сознания. О Кертисе Беване, который был любовником ее матери в тот год, когда Кэсси исполнилось шестнадцать. О том, как он горделиво расхаживал по квартире ее матери, снисходительно вещая, что все здесь куплено на его деньги. Даже его любовница. Как он собственнически оглядывал Кэсси, когда она приехала домой на Рождество…
– Кэсси?
Она посмотрела в его холодные обсидиановые глаза, которые, она могла бы поклясться, знали слишком многое. Какую-то секунду она не могла понять, где находится, затерявшись в своих воспоминаниях.
Она выпрямилась.
– Чтоб вы знали, я не хочу здесь быть! Когда вы зашли, я подумала… – Она умолкла. Подумала, что он пришел за сексом. И что ему будет все равно, против ли она.
– Вы подумали, что у вас нет выбора. – Его голос был низким, и выражение его лица стало мягче. – Вы правильно поступили, когда напали неожиданно. Храбро.
Кэсси покачала головой:
– Просто я была в отчаянии.
Уже через несколько секунд стало ясно, что у нее нет шансов против него. Он перехватил инициативу, придавив ее к земле, чтобы она не двигалась, с такой легкостью, что у нее не осталось сомнений в его физическом превосходстве.