Под Золотыми воротами. Татьяна Луковская

владимирскими воями.

      – Марья, и Марья здесь! – заохали девицы, увидев ее.

      Она кинулась к подругам, рыдая и обнимая их как сестер.

      Пленников повели к загону. Марьяшка пошла с ними.

      – Куда?! – выхватил ее из толпы Любим. – В шатер ступай.

      – Ненавижу!!! Ненавижу! – с яростью бросила она ему в лицо. – Это все ты! Горе нам принес! Добреньким прикидываешься, а сам волк, и улыбка у тебя – оскал волчий! Нас освободят, всем вам горло перережут! Слышишь?!

      Не обращая внимание на проклятья, Любим потащил Марьяшку к шатру.

      – Пусти, я с подругами хочу! – вырывалась она, извиваясь всем телом и норовя пнуть его ногой.

      – Уймись, – хмуро одернул беснующуюся Военежич.

      Но Марьяшка продолжала брыкаться, правда уже молча. Любим легонько швырнул ее в шатер.

      – Нас освободят, – упрямо твердила она.

      – Женишок твой дурной? – усмехнулся Любим.

      – Да хоть бы и он, – отвернулась Марья.

      – Мне нужен лишь Ярополк.

      – Нет, ты не волк, ты пес, – девушка резко развернулась, смело глядя на обидчика, – лижешь руки своему хозяину. Он приказал, и ты баб и детишек в полон кинулся брать, о христианском милосердии позабыл. А Ярополк чист, он сокол гордый, он вам, собакам, не чета.

      – Здесь сиди, – рявкнул Любим и вышел вон.

      5

      Первым делом воевода с десятниками навестил пленников. Те испуганно жались по стеночкам, утирая слезы.

      – Бояться вам нечего, – громко проронил Любим, – обиды вам чинить не станем, кормить будем досыта, коли нужно чего, весточку за реку отправим. Захотят – принесут. И жить вы здесь станете, пока мне князя беглого не выдадут.

      – А коли не выдадут? – робко подала голос одна из девиц.

      – А коли не выдадут, к светлому князю Всеволоду во Владимир вас отвезу, пусть сам решает, что с вами делать. Яков, – окликнул он одного из десятников, – прознайте чьи.

      Основательный Яков, стал медленно обходить полонян. Глядя в заплаканные очи пленниц, Любим и сам себе казался волком, во всем соглашаясь с «рязанской курицей».

      Все пойманные девки, бабы и отроки оказались из знатных семейств, наметанный глаз не подвел, лишь одна высокая грудастая девица, в яркой поневе с рядами янтаря на шее, была всего лишь дочерью гончара.