зёрнышка. Поморщившись, Стас открыл папку и ещё раз бегло скользнул взглядом по листам с заключением экспертов. Отпечатки, найденные в комнате Горина, полностью совпадали с отпечатками на ноже, не оставляя никаких сомнений в его причастности к убийству. Показания свидетелей тоже подтверждали эту версию. Улик было достаточно, чтобы быстро завершить дело, оказавшееся довольно простым и одновременно страшным в своей абсурдности и звериной жестокости: семнадцать ножевых ран на теле жертвы говорили сами за себя. Не хватало лишь одного: самого подозреваемого. В том, что рано или поздно убийца будет найден, Стас не сомневался. Да и куда тот денется без документов и денег, которые остались в его комнате? Долго скрываться он не сможет. Ну день, ну два, ну неделю, а потом ему придется вылазить из своей норы, а, значит, кто-нибудь сможет опознать его. Фотографии Горина уже завтра утром будут расклеены на стендах "Их разыскивает полиция", а экипажи ППС и посты автоинспекции получили их вместе с подробными приметами.
– Где же он может скрываться? – спросил вслух сам себя Лужнецкий и обернулся на стук закрывшейся двери.
Это вошёл Букин.
– Что, решаешь задачку? – спросил тот с усмешкой, услышав вопрос.
– Решаю… Чем порадуешь?
Букин подошёл к столу Лужнецкого и поставил на него пакет, невесть откуда взявшийся в его руках. Словно факир, он извлек батон, полпалки колбасы, банку пикулей и бутылку водки.
– Витюша, дорогой, ты просто ангел-спаситель! – воскликнул Лужнецкий, потирая руки. – У меня в животе – медведь.
– Урчит? Ничего, мы его сейчас водочкой… Подобреет, – оскалился Букин, нарезая перочинным ножом колбасу и батон.
– Водочку на рабочем месте? Убери, – решительно сказал Лужнецкий, сглотнув слюну. – Как говорит начальство: нечего устраивать бардак из органов.
– Да ты что, Стас, глянь-ка на часы. Думаешь, начальство ещё не раздавило пару пузырей? Расслабься, весь день носимся, как псы, имеем право снять стресс, – настаивал Букин.
– Давай хоть ребят подождём. Неудобно как-то… – почти сдался Лужнецкий.
– Да никого уже не будет. Пока ты ходил к экспертам, я всех отпустил. И сам бы ушёл, да тебя жаль: ещё откинешь коньки с голодухи, что делать будем? Вот и слетал по быстрому за харчами, – с улыбкой сказал Букин.
– Отпустил? И правильно сделал. Пусть отдыхают, они этого заслужили.
– Стас, достань-ка стаканы, у меня всё готово.
– Только по сто пятьдесят, не больше, – предупредил Лужнецкий, доставая из тумбочки два стакана.
– А как же, я норму знаю, – деловито ответил Букин, разливая водку.
Они молча выпили и закусили, яростно работая челюстями и уничтожая съестное со скоростью саранчи. Когда утолили голод, Букин достал сигарету и закурил, приоткрыв окно (Лужнецкий с месяц как бросил курить, но воздержание давалось нелегко).
– Так ты ломаешь голову, куда рванул клиент? – спросил Виктор шефа.
– Да. Вряд ли он покинул город, – ответил Лужнецкий, дожёвывая остатки колбасы в прикуску