и позвал Толика, единственного друга, такого же ботана, поехавшего на цифрах, заниматься финансами.
С тех пор прошло семнадцать лет, и маленькая темная однокомнатная квартира на окраине плавно переросла в светлый офис из трех комнат, затем в офис из пяти комнат, а потом в отдельно стоящее шестнадцатиэтажное здание в центре города. Фирма разрослась, подтягивая все новые направления и услуги. Всем этим заправлял Геннадий Олегович, он же Гена, он же «ботан», а рядом был надежный, незаменимый Толик и еще полторы тысячи сотрудников в подчинении.
В свои тридцать пять Гена был доволен карьерой, которую он сделал, но вот с личной жизнью у него так и не сложилось. Первая и единственная любовь в десять лет к милой девочке из параллельного класса так и осталась безответной, а точнее – не выявленной. Потом понеслась работа, карьера, и, в общем-то, голову поднять было некогда.
Конечно, вокруг такого завидного жениха плавало много золотых рыбок с челюстями акул, мечтающих вгрызться в его капиталы, но, как ни странно при стеснительном и тихом нраве Гены, ни одна так и не смогла заполучить ни его сердце, ни его тугой электронный кошелек. Гена стеснительно всем улыбался, но сливался по-английски, так же, как и с праздника в новогоднюю ночь.
Я открыла глаза, в квартире темно. Борис лежит как всегда на голове, придавив меня своими почти десятью килограммами. Боря – это мой кот, наглый британец, считающий себя центром земли. Сколько я не пыталась ему объяснить, что моя голова – это моя голова и на нее ложиться не стоит, так и не понял и продолжает нагло каждую ночь придавливать меня своим пузом.
Моя идиотская привычка вставать рано особенно бесит в праздничные и выходные дни. Тот момент, когда все спят, а ты как дурак проснулся и уже не в силах лежать, сползаешь с кровати, изо всех сил пытаясь двигаться тихо, что никогда не удается. Всегда из рук вырвется какая-то тарелка, скрипнет никогда не скрипящая половица или хлопнет притянутая сквозняком дверь, но сейчас тихо вести себя не надо, я одна, вокруг никого нет.
Спихнув Бориса на подушку и услышав недовольный рык в свой адрес, я сползла с кровати, накинула халат и пошла на кухню. Итак – семь утра, первое января, что дальше?
Первый день нового года меня всегда угнетает. Часто задаю себе вопрос: «Почему?», но не нахожу ответ. Может, потому, что после бурного предновогоднего движения замирание вызывает спазм мозга и панику. А может, какая-то не проходящая вера в чудо, что после наступления двенадцати часов что-то резко изменится и в твою жизнь внесется Дед Мороз с дюжиной снеговиков, которые забросают тебя чудом по голове – крутит в ожидании тошнотой по телу. Ведь сколько бы тебе не было лет, и как бы ты не корчил из себя взрослого серьезного человека, а на вопрос – верите ли вы в сказки? Отвечал – вы что, какие сказки?! Все равно эта вера никуда не девается и даже подавленная и спрятанная глубоко за пазухой продолжает жить. Но вот это осознание, что ничего кроме новой цифры, которую ты будешь писать