я неудачница? – Перси полушутливо скосила глаза из-под гребня, которым служанка расчесывала ей волосы. – Надо же, приехать под флагом рыболовецкого флота и не поймать даже салаки[10].
«А надо ли мне вообще выходить замуж? У меня в следующем году появятся собственные средства – когда мне исполнится двадцать пять…»
– Не паясничай, – проворчала тетушка. – Молодые леди наезжают в Индию по разным причинам, не только ловить женихов.
– Я ни о чем таком не думаю, – заверила ее Перси. – Мне хватило и одного скандала. Ясно, папа мечтал, что я подцеплю здесь восходящую звезду Ост-Индской компании, как и вы в свое время.
– Как и я, правда? – радостно подхватила леди Вэб. – Мой дорогой Джордж – просто сокровище. Но далеко не каждая согласится жить в таком климате или годами терпеть вынужденную разлуку ради здоровья детей. – Она взяла список вещей и за бормотала над ним. – Ну а ты возвращаешься домой, когда все твои глупости уже забылись, и как раз вовремя – открывается бальный сезон.
«Твои глупости». Всего два слова понадобилось, чтобы разделаться с попранными надеждами, самообвинениями и ужасным скандалом в благородном семействе. Со Стивом Дойлом папочка вел себя абсолютно корректно, что означало: она абсолютно не понимает мужчин. Из этого следовало, что Элис Линдон был само совершенство и добродетель. Перси улыбнулась своим мыслям – нет, она раскусила его: этот мужчина – заурядный повеса.
10 декабря 1808 г.
– До Рождества – две недели, – рассуждала Перси, стоя у ступеней гхата[11] и обнимая тетушку. – Даже представить трудно – в такую жару. Но я оставила подарки для вас с дядей на туалетном столике в моей спальне, и там еще кое-что для всех слуг. – Она понимала, что болтает всякую чепуху, но очень трудно подобрать прощальные слова, когда не знаешь, доведется ли снова свидеться.
– А я кое-что положила тебе в сумочку, – призналась тетя Эмма, улыбаясь сквозь слезы. – Бог знает, как вам там придется праздновать Рождество на корабле. Так ты уверена, что все взяла?
– Я проверил еще вчера, – успокоил ее дядюшка, погладил жену по плечу, боясь, что она сейчас разрыдается, и, уже обращаясь к Перси, сказал: – У тебя прелестная каюта в кормовой надстройке, под верхней палубой, как мне и обещали. Там поуютнее, чем в центральных каютах, меньше шума и запахов. К тому же в общем салоне собираются все дамы, а ты будешь обедать в кают-компании у капитана, доступ туда открыт немногим пассажирам.
– Но там эти ужасные парусиновые переборки, – возразила его жена. – Мне было бы спокойнее, если бы Перси ехала в каюте с деревянными перекрытиями.
Это было темой их споров в течение последних недель.
– Зато там лучше дышится, – успокаивала их Перси. – Конечно, я чувствовала себя в полной безопасности по пути сюда, но в том отсеке под носом у пассажирского салона было очень уж душно. И пахло там отвратительно – уже к концу первого месяца плавания.
– Весь твой гарнитур на