жизнерадостно и легко, а не громоздко и напыщенно. Разумеется, что деньги таким образом ему не удавалось заработать, однако Эдгар верил в свой талант. Несколько раз он бывал в Мюнхене, где как раз сформировалось новое поколение художников, там он встретил единомышленников и попытался устроиться в «Югенд» иллюстратором. Этот журнал появился еще семь лет назад и стал достаточно популярным. Эдгара очень задел тот факт, что ему вежливо, однако недвусмысленно отказали: его картины слишком старомодны. Нольд больше ничего не понимал: для Штутгарта он был слишком современен, для Мюнхена – слишком консервативен.
Затем несколько месяцев назад его вновь занесло во французскую столицу. Его отец очень неохотно оплатил ему билеты и оскорбительно упрекнул Эдгара в том, что тот в свои почти двадцать восемь лет зависит от его пособий. Однако именно эта поездка стала тем самым решающим пазлом, Эдгар наконец отчетливо увидел свое будущее. Во время многочисленных прогулок по Парижу он изучал рекламные плакаты, которые повсюду были развешены на стенах и на столбах для объявлений и рекламировали все, что угодно, – сигары или ликер, специальные магазины товаров для мужчин, книжные магазины, оперу, театры или развлекательные заведения, такие как «Мулен Руж». В магазинах художественных изделий он увидел плакаты прошлых лет и был очарован упрощенным языком форм Анри де Тулуз-Лотрека и красочными эскизами Жюля Шере.
Когда спустя несколько напряженных дней Эдгар вернулся домой, то принял решение: он будет заниматься плакатной живописью и оформлением упаковок. Между тем к нему в руки попал экземпляр книги Бруно Фольгера «Учебник современной предпринимательской пропаганды». С тех пор он пытался копировать иллюстрации из этой книги и развивать свой собственный стиль, в надежде стать на ноги в области рекламы и, наконец, покончить с финансовыми трудностями. Рано или поздно должен был случиться прорыв.
Тихое дребезжание прервало грустные мысли Эдгара и вернуло его к действительности.
Он быстро провел рукой по светло-коричневым локонам и посмотрел на Макса, сидящего рядом с ним. Тот как раз положил серебряную ложечку с прорезью на один из бокалов и разместил на ней кусочек сахара.
Они знали друг друга с пеленок – сыновья состоятельных предпринимателей, чьи семьи с давних лет были дружны. Макс – наследник успешного хозяина машиностроительной фабрики Эбингера, Альбрехт фон Браун – потомок влиятельного в то время банкира в Штутгарте, и он сам – художник и представитель богемы, чей отец, с унизительным непониманием относившийся к художественным амбициям своего сына, владел переживавшим с недавних пор не лучшие времена мыловаренным заводом.
Макс подмигнул ему.
Эдгар также подвинул к себе бокал и ложку для абсента и взял кусочек сахара. Самое время для мужчин поподтрунивать друг над другом, чтобы снять напряжение.
– Ну что, Эбингер, я слышал, ты скоро сможешь получить наследство своего старика? – спросил он своего друга и поставил серебряную ложку