я уединяюсь в пустыне, а порой после молитв. – Глаза Ешуа блеснули безумием убежденного. – Он послал меня в мир. Я не от мира сего, где заботы бренной плоти пожирают у людей их мысли и чувства. Господь послал меня в этот мир, чтобы напомнить ему о вечном: о душе. Он же и заберет меня из этого мира.
Ешуа встал, но Мирьям вдруг смело преградила ему путь.
– Ешу, а бывает любовь без грешных мыслей? – Она смотрела ему в глаза не мигая, строго, нежно и обещая блаженство, как умеют делать, не учась этому и без опыта, даже самые чистые в мыслях влюбленные женщины.
– От дьявола грешные мысли, от дьявола, – забормотал Ешуа без своей обычной уверенности. – Их нужно гнать от себя.
Ресницы Мирьям взметнулись вверх, потом она потупилась, снова попыталась выдержать его взгляд и наконец не в силах справиться со смущением, уставилась на его огрубевшие ноги.
– А как же без грешных мыслей, Ешу, если женщина любит мужчину? пролепетала она окаменевшими от смущения губами. – Разве бывает такое?
– Это все от дьявола, – тихо повторил Ешуа. – Быть чистым в помыслах – самый тяжелый труд.
– Моя мать говорит, что любовь и грех неразлучны. Она говорит: любовь не должна быть без греха, а грех не должен быть без любви. Мне кажется, что не нужно долго жить, чтобы понять это. Каждая женщина это знает с рождения. Не от Бога ли ей это дано знать?
– Не для таких разговоров я остался у тебя, Мирьям. Ты знаешь мое назначение.
– Ты хочешь повести за собой людей, Ешу. Они пойдут за тобой. И я пойду за тобой куда угодно. И все-таки… скажи, зачем Бог создал мужчину и женщину? Зачем создал любовь? Разве любовь от дьявола?
Наконец она смогла поднять на него глаза – в них был вызов и горячая, обволакивающая нежность. Не дождавшись ответа, она снова спросила:
– Ешу, значит любовь от дьявола, не от Бога?
Ешуа ничего не ответил и попытался обойти ее, но безуспешно.
– Ведь она приходит ниоткуда. Мать говорит, что от нее самые удачные дети.
Ему удалось протиснуться между ней и скамейкой, и он нетерпеливо толкнул калитку.
– Знаешь ли ты, что такое любовь? – крикнула она ему вслед с вызовом задорной юности. Ешуа выбежал за ограду и, не оглядываясь, быстро зашагал прочь.
Успокоившись, отогнав от себя грешные мысли, Ешуа улыбнулся восходящему солнцу, и радость бытия захлестнула его. Он ощутил себя неотъемлемой частицей огромного прекрасного мира, созданного Богом, почувствовал ласковое, яркое солнце, дарящее свет и тепло всему живому, бодрящую свежесть короткого утра; едва уловимые запахи растений, приносимые легким ветром с цветущих полей. Ни одного живого существа вокруг, куда ни глянь. На вершине холма он остановился на мгновение и, подавив в себе желание оглянуться на полусонную деревню, стал спускаться вниз, к лесу. Дойдя до подножия холма, он замедлил шаги и прислушался. Ему показалось, что из леса донесся какой-то странный звук. Через минуту он стал различать шум приближающихся шагов, и вскоре на опушке появились римские солдаты – их всегда можно было различить