прикладывай на ночь к щеке. И так до тех пор, пока раствор не кончится. Но не прикасайся к Ребеке.
– Почему ты не дашь эту траву Ребеке? – спросил Яхескель.
– Потому что у нее проказа, а у тебя другая болезнь, похожая на нее, но излечимая. Запомни: не прикасайся к Ребеке, делай, как я тебе сказал, и у тебя все пройдет. Никому не говори, что я тебе дал такую траву. А сейчас – иди обратно.
Ешуа повернулся и зашагал вперед, не оглядываясь. Всю ночь он шел то по темному лесу, то по узкой дороге, пытаясь определить направление при свете звезд и луны на безоблачном небе. К рассвету он подошел к деревушке Кфар А-Мизрах и постучал в калитку второго дома с краю. Из него донесся шорох и сопение, и через минуту послышался нежный сонный голос:
– Кто там?
– Шалом ла байит а-зэ (Мир дому сему), – сказал Ешуа.
– Барух а-баа (Благословен входящий), – приветствовала его Мирьям и открыла калитку настежь.
На следующий день удивительная новость прокатилась по деревне Кфар А-Мизрах из дома в дом, как осенний лист, гонимый неугомонным ветром. Возбужденные жители столпились у ворот третьего дома с краю, заполнив узкую улочку. Обычно необузданные в выражении своих чувств, на этот раз они не кричали, не размахивали руками и не пытались убедить друг друга в горячем споре.
Напротив, они тихо переговаривались, бменивались вопросительными взглядами и проявляли необычное терпение и сдержанность.
Ранним утром, когда пастухи встают чтобы выгнать скот, стало известно, что пришел рэбэ Ешуа и заночевал у Мирьям, возвращаясь из Ерушалаима в Назарет. Пророки и проповедники, бывало, проходили через деревню, и потому это событие, не такое уж важное, вызвало вначале лишь любопытство и желание выслушать мудрость Книги. Но после полудня, когда солнце стало сползать с зенита и отбрасывать короткие тени, к одному из жителей прискакал на осле родственник из далекой деревни и сообщил, что рэбэ Ешуа был вчера у прокаженных, говорил им проповедь и даже вылечил некоторых. Кто-то из больных утверждал, что рэбэ прощает грехи, а это может делать только Бог, а не человек. Что за дела творятся в Иудее!
Мирьям выходила к ним несколько раз и просила прийти попозже, когда проповедник проснется.
– Он пришел под утро, – объясняла она. – Перед этим шел два дня и две ночи без ночлега. Идите по домам, когда он проснется, я кликну вас.
Но никто не послушал ее, разве что галдеть перестали, опасаясь разбудить проповедника. А тот проснулся только тогда, когда тени стали длиннее и прохладнее и небо потеряло свою слепящую яркость, ожидая приближения сумерек. Мирьям тут же подхватила приготовленный кувшин с водой и расписанное красными и голубыми узорами полотенце. Ешуа принял ее заботу как должное. Он тщательно умылся, подставляя ладони под льющуюся из кувшина струйку и насухо вытерся. В глазах его искрой вспыхнул немой вопрос.
– Люди ждут тебя за воротами, – тихо пояснила она. – Я сказала им прийти попозже, но они не расходятся.
– Позови их, – разрешил Ешуа.
– Может,