крепко стискивая плечи товарища. – Идем в штаб, доложишь. Алексей! Надобно немедля всех разместить, накормить скоромным и выдать водки штоф. Лорка, беги к попу в церкву, вели в колокола звонить. Радость, друзья мои. Радость!
В штаб любопытствующих, в том числе и Лорку, не пустили. А ему страсть как хотелось послушать! Недолго думая мальчик кругом обежал штаб, сложенный обычной избой, сиганул с разбега на пристроенный к ней амбар и протиснулся в узкую щель под крышей. Переступая по балке, проскочил над сенями, приник к дощатой обшивке над дверьми. Стоять на узкой балке было неудобно, держаться почти не за что – но зато со своего насеста ему было видно всех как на ладони. Сколько он уже этих важных заседаний подслушал!
Беринг сидел во главе стола, вокруг него кругом расположились офицеры. Командор сам налил полный стакан водки, поднес Шпанбергу. Тот выпил залпом, резко выдохнул.
– С возвращением, Мартын, – тепло сказал Беринг. – Докладывай!
– Лейтенант Вальтон, должно быть, уже доложил обо всем, что случились до того, как море разлучило нас, – начал Шпанберг, развернув перед собой потрепанный вахтенный журнал и разложив на столе ландскарту. – Так что обстоятельства сии опишу кратко. Мая двадцать второго числа со своей эскадрой вышел я с рейда реки Большой, спустя четыре дня стал на якорь у первого острова Курильского и ждал там отставшие другие суда, чтоб надлежащим образом эскадру подготовить, снабдить всех начальников инструкциями, сигналами и прочим. Все это сделавши, июня месяца первого числа я со всеми судами отплыл от Курильских островов.
Сперва плыли мы курсом на юго-восток приблизительно до 47° северной широты, затем взяли курс на юго-запад. Прошли мимо многих островов, и особо хочу отметить, что течения в тех местах, – вот тут и тут я указал их на ландскарте, – весьма сильны и переменчивы; четырнадцатого числа июня попали в густой туман, отчего бот «Гавриил» отбился от отряда. Мы учинили розыск его в течение двух дней, неоднократно палили из пушек, но найти его не могли.
Шпанберг говорил по-немецки, и Лорка понимал его с трудом. Все слова вроде бы были понятны, но к концу фразы смысл ускользал и в паузах, которые делал Шпанберг, Лорка судорожно проговаривал про себя все это по-русски. Несмотря на то, что в окружении отца немецкая речь звучала сплошь и рядом, язык все же был Лорке чужой. Но дослушать окончание чудесного рассказа хотелось, и Лорка весь обратился в слух.
– Осьмнадцатого числа июня вахтенный завидел землю. Мы бросили якорь на глубине двадцати пяти сажен. По моему счислению, получилось наше нахождение на 38°41′ северной широты. Счел я, что та землица и есть Япония: видели мы громадное количество японских судов, а на берегу поселения и засеянные поля; однако за дальностью расстояния рассмотреть, что именно растет, не смогли. К нам подошли два судна, но остались на веслах на расстоянии тридцати или сорока сажен от них и не желали подойти ближе. Когда им стали делать знаки и приглашать, они тоже стали показывать знаками, чтобы мы высадились на берег, однако же я остерегся, и мы остались на якорях.
Так