Скоро полетят…
– Да, – повторил за ним Костя. – Если не перестреляют.
– Ну, что будем делать?
Все трое, обступив Марьку, смотрели на нее. Марька, набычившись, сопела носом и знала, что не сдвинется с места, если даже Костя поведет ее домой.
– Да пусть лезет…
– Она маленькая…
– Пискнешь, глаз выбью! – сказал ей Гуров и погрозил кулаком.
Толевая фабрика мало чем отличалась от других фабрик поселка. Деревянный забор огораживал ее. Посредине двора перекосился старый склад: сюда со всего поселка свозили бумагу. Вот этот склад и притягивал к себе Вовку с дружками.
Вовка любил медицинские книги. Ради того, чтобы иметь у себя справочник врача, он месяцами копил деньги от школьных завтраков; рылся в библиотеках, периодически делал набеги на этот склад. В пыльных его закромах Вовка рылся, как крот.
– Давай, – бросил Костя.
Первым – Вовка Туров, за ним Костя подтолкнул Марьку, и она поползла, царапая себе колени о выжженную землю. Попав в склад, Марька зажмурилась от темноты. Было сыро и холодно. Открыв глаза, она различила много бумаги, книг, тетрадей, беспорядочно рассыпанных, спрессованных в горы.
Вовка Гуров, деловито оглянувшись, нырнул в одну из бумажных куч. Костя толкнул Марьку за плечо: выбирай что надо. Марька рылась медленно, тщательно разглядывая бумажный хлам, нашла старые игральные карты, спрятала их за пазуху.
Гуров всегда безошибочно угадывал, в каком углу рыться. Под ворохом фольги нащупал острые углы книг и, деловито сопя, морщась от легкого треска, осторожно начал разгребать книги. Бяшику повезло сразу: он нашел марки. Девочка подползла к соседней куче, заметив переплет книги.
Бархатистая спинка паука стремительно мелькнула на гладком листе, когда Марька открыла книгу. Она спокойно перелистывала страницы, внимательно вглядываясь в крупные ряды четких черных букв, в длинные лица людей, останавливалась взглядом на тяжелых резных столах, на яркой пышности ковров и одежд и еще на многих вещах, окружавших этих людей, которых она не знала никогда.
– Костя, – спросила она, – что ли так живут?..
– Не мешай, – бегло глянув, сказал Костя.
Марька вздохнула, открывая наугад книгу, и увидела женщину. Та полулежала, чуть склонив к плечу бледное лицо. Ее ленивая рука свела два длинных пальца, державших дымчатый шарф, другая скрылась в черных волосах, заострив розовый локоть. Спокойное и печальное было в ее глазах, странных, мерцающих отраженным от окон глубоким светом, и глядела она на Марьку со спокойным интересом так внимательно, что казалось: сейчас поднимется в воздушном кружеве розовая ее рука и тронет Марькино плечо. Но еще что-то завораживало и тянуло к ней, такое, будто она давно знает эту женщину, помнит ее, словно во сне, помнит движение ее руки, когда та оторвется от волос.
– Хлопчиха, – позвал ее Костя, и Марька, вздрогнув, прижала к себе книгу.
– Смотри-ка. – Костя показал ей старую наклеенную фотографию на картоне; в двух голубых сердечках