является почти таким же особенным событием, как и отмечание Дня становления новой Аридафии. А теперь, друзья и сподвижники, веселитесь! Объявляю бал открытым! – он улыбается, странновато кривя рот, а его руки вздымаются вверх.
Нас секунду мне кажется, что президент Рид посмотрел в мою сторону. Взгляд его сделался словно бы немного суровым и печальным. Он как будто даже узнал меня. Да нет же. Зачем я тешу своё самолюбие? Даже если президент как-то и повлиял на моё назначение, то, вероятно, он даже никогда и не видел меня в лицо. Кто я такой? Мелкий муравьишка, букашка по сравнению с ним. От него исходит сияние власти и могущества. От меня веет нищетой, трусостью, ничтожностью и мелкой постыдной дрожью.
Наши глаза встречаются. Какое-то мгновение он ещё разглядывает меня будто бы с интересом, а потом резко отворачивается и уходит прочь со сцены. В этот же самый момент я ловлю ещё чей-то взгляд, теперь сбоку. Кто-то с неподдельным интересом на меня таращиться. Я осторожно поворачиваю голову вправо и вижу Тода. Он не сводит с меня своих сердитых глаз. Что он здесь делает? Ему бы впору сейчас набивать кому-нибудь физиономию в тренировочном зале или заниматься ещё чем-то похожим. А он здесь и смотрит на меня.
Разворачиваюсь и иду обратно, в то место, где Кристини отпустила мою руку. Вижу её недовольную мину по поводу моего отсутствия. Ещё около часа терплю её трёп с подругами. С облегчением прощаюсь с ней после вечеринки. Она сегодня не приглашает, да я и не хочу ничего. Нужно хорошенько отоспаться перед завтрашней поездкой домой.
Ночью вновь вижу сон с водянисто-мыльным пузырём, в котором я тону и захлёбываюсь. Может, это мой животный инстинктивный страх перед стихией океана, некогда затопившего наш континент? Какая только глупость не заберётся в голову!
Я быстро собираюсь, не успеваю позавтракать. Вчера после упрёков и укоризненных взглядов Кристини выпил несколько бокалов шипучего алкогольного напитка. Сегодня голова тяжёлая, как чугунный бочонок. Запихиваю в контейнер для еды остатки хлеба, молочную смесь, ореховую пасту. Сую контейнер в белый пустой рюкзак. Мне неизвестно, сколько мы сегодня простоим на границе между периметрами. С собой всегда стоит брать что-нибудь из еды.
Я частенько прихватываю с собой рюкзак, подаренный мне в университетском колледже Корпорацией. Они мне его дарили для спортивной одежды, но я приспособил его под ношение всего что только можно. Он белый, совершено белый, без единого пятнышка, без серой ниточки. Рюкзак почти не запачкался и не посерел за четыре года. Это потому, что я обитаю в центральных районах, где воздух фильтруется и нет сырости. На окраинах рюкзак бы уже давно начал разъезжаться из-за повышенной влажности. В Плазмиде любят светлые вещи. Так корпораты демонстрируют свою элитарность и превосходство над остальными жителями Аридафии.
Вокзал в третьем периметре, а посты проверки документов и разрешений на въезд и выезд – в девятом и одиннадцатом. Иногда в девятом не проверяют, а в одиннадцатом