пальцы мумии, а легкие свистели, как будто были проколоты.
Старшая дочь уже четыре раза предупреждала его, что, если он не изменит характер своего жалкого существования, совсем скоро последует за супругой в могилу. И теперь это предупреждение витало под потолком комнаты в клубах табачного дыма в ожидании его мнения. Возможно, он как раз этого и хотел: накуриться до полусмерти и успокоить свою страдальческую душу. Набить себе нутро до отвала, и плевать он хотел на все остальное. А чем еще ему заниматься?
Однако внезапно из небытия возникла эта самая газета. Самая первая страница выбила его из колеи. Встрепенувшись, он оживился, отложил окурок в пепельницу и вытащил газету из валявшейся под почтовой щелью груды корреспонденции.
Не обращая внимания на нереальность заявленного заголовка, он отдалился от газеты на полметра и прочитал новость без помощи очков.
Маркус Якобсен тяжело дышал во время чтения. Он вдруг оказался в том периоде своей жизни, когда еще не стряслись самые ужасные события. Импульсы неожиданно понеслись сквозь мозговые синапсы, бездействовавшие годами. Давно вытесненные из сознания абстракции переплетались и образовывали новые сочетания, из которых вырастали яркие образы, – и он никак не мог остановить этот процесс.
У Маркуса даже голова разболелась от такой мыслительной активности. Что ему было делать со всеми этими мыслями? Когда-то, до того как он ушел на пенсию, Якобсен имел право воплощать свои замыслы, а теперь он даже не был уверен, что его хоть кто-то станет слушать. Тем не менее в каком-то закутке этого заторможенного существования еще обнаруживалась некая часть прежнего Маркуса Якобсена, размышлявшая и функционировавшая как следователь по криминальным делам. Несколько десятилетий работы в полиции принесли ему немало побед. В качестве начальника бывшего криминального отдела Маркус Якобсен добился процента раскрытых убийств, несопоставимого по величине с успехами предшественников. А значит, он имел полное право оглядываться назад с гордостью. И все же, как известно каждому полицейскому, вовлеченному в процесс расследования дел об убийствах, отнюдь не об успешно раскрытых делах думается тихими темными ночами, но о тех, раскрыть которые так и не удалось. Именно эти дела заставляли следователя просыпаться по ночам и повсюду видеть тень преступника. И не было ни единого дня, чтобы Маркуса Якобсена не бросило в озноб от мрачных мыслей о невинных жертвах убийцы, безнаказанно бродившего сейчас среди простых людей. Сочувствие родственникам, продолжавшим пребывать в неизвестности, выливалось в конечном итоге в неуместное чувство стыда от того, что он подвел их. И именно это чувство стыда терзало его больше всего. Маркус мучился из-за косвенных улик, которые не представлялось возможным проверить, из-за следов, которые вовремя не были обнаружены. Но как, черт подери, можно применить все эти мысли к реальности?
И вдруг он в буквальном смысле натыкается на сюжет, вынесенный на первую полосу газеты из кучи неразобранной корреспонденции, валяющейся на полу в прихожей. И этот сюжет напоминает ему о