размышлял Марýй. – Но как войти внутрь?»
Он позвал с собой пятерых самых здоровых мужиков и побежал по коридору, в поисках других помещений. Третья дверь открыла взору комнату прислуги. Здесь стояло несколько столов. Марýй заглянул под низ и довольно хмыкнул.
– Столешница дубовая! – он ударил мечом по ножкам стола с одной стороны, затем еще и еще. Стол упал на пол одной стороной.
– Мы прикроемся ими, – пояснил он, и тут же очередные два стола остались лишь с двумя опорами.
Подняв «щиты» вертикально, и держа за верхние толстые ножки, три пары человек вынесли в коридор свое приспособление. Увидев придумку Главы Возрожденного, все приободрились, довольно заорав. В этот момент дверь не выдержала, и раскрылась разлохмаченными щепками, внутрь.
Изнутри завизжал Жирдоха:
– Убейте их всех!!! Убейте их!!!
– На счет – два! – крикнул Тиýл.
Коридор содрогнулся от слившегося крика, десятков глоток:
– Два!!!
Жирдоха вздрогнул от крика атакующих и тут же внутрь обеденного зала, ворвались три, вертикально расположенных стола.
Его арбалетчика ударили разом: двое с боков из углов, и четверо прямо, по вбежавшим озверевшим поселянам. Болты плотно засели в вязкой древесине. Но двоих летящая смерть все же нашла. Те, кто стрелял с боков, поразили пойманные в прицел мишени.
Перезарядиться стрелки не успевали и поэтому выхвалили клинки. Трое подняли копья, но тут же получили арбалетный выстрел от дверей, как только Марýй с бойцами бросили столы и устремились в атаку.
Рев заполнил зал, и Жирдоха сжался в комок, прячась за своим троном.
Слак увидел открытую справа дверь, и понял, что Склюн его ждет там.
«Бравада, – усмехнулся граф. – Я чувствую запах твоего страха, и эта демонстрация бесстрашия тебе не поможет…»
В помещении стоял полумрак. Лунный свет проникал в окно, но его было недостаточно для человеческого зрения. Зато зрению ночного хищника, свет вообще не был нужен. Слак скользнул внутрь, и сразу резко ушел в сторону. Хлестнула тетива арбалета, вскрик десятника за спиной, но Слак на это не обратил внимание. Мгновенный рывок вперед, звон металла, и хрип умирающего человека.
Десятник оставил факел на статуе в коридоре, задолго до открытой двери, как и сказал ему граф.
«Как он видит в темноте? – удивлялся десятник, следуя в полутора метрах от графа. Доносившиеся издалека всполохи факела, едва указывали переход пола в стены. Справа зиял темнотой проем двери. Силуэт впереди скользнул внутрь. Десятник ускорился не оставляя графа. Внезапно прозвучал хлесткий звук, а следом резкая боль в плече, и его развернуло в воздухе отбросив к стене.
Меч он не бросил, а еще крепче сжал пальцы. Рыча, десятник поднялся, и устремился внутрь.
– Милорд!
Граф стоял перед начальником стражи с вытянутым вперед клинком. Лунный свет из окна показал десятнику, как Склюн с пробитым горлом сползает по стене, держа в руке обрубок своего меча. Граф