на шашлыки в субботу, в первые весенние денечки, старый женин «фиат» подрезал какой-то лихач. Прямо на пустой улице маршала Василевского. Уже на выезде из города. Шеф не успел даже двери открыть, как из подлетевшей машины началась стрельба. А через мгновение, как показалось редким прохожим, темная легковушка непонятной марки и модели исчезла, будто испарилась в проулке. Оставив на улице шефа, его мать, жену и двоих детей, девочек десяти и семи лет. Прибывшие медики лишь руками развели: слишком поздно. Да и стрелявшие, их было двое, не жалели патронов, выпустив каждый по обойме. Видно, вся семья явилась целью нападавших.
Глава 6
Мне позвонили через час после трагедии, а еще через несколько минут я услышал об этом по радио. Сказать, что именно испытал, сложно – внутри будто перевернулось все. Поднялось и тут же осело клубами пыли, засыпая, заваливая, погребая. Я поднялся, хотелось бежать, хотелось уйти, хотелось… я прошелся по крохотному коридорчику нашей квартирки и вернулся к себе. Долго смотрел на противоположную от дивана стену, не в силах поверить случившемуся. Заметил, что руки дрожат, обнял себя, почувствовав январский холод. Сколько так сидел, понятия не имею, наверное, очень долго. Когда очнулся. Михалыч звал ужинать. Обед… кажется, в тот день не обедал. Или… часы выбились из графика.
Через силу поел и вернулся. Сосед хорошо ничего не говорил, все узнав и если и немногое поняв, то решив не выносить свои выводы на потребу публике. Через его молчание я и… нет, не стал приходить в себя, но снова забылся. На этот раз как-то провлачил себя до утра, вроде спал, а потом. Приехала Ольга. Примчалась утром, она еще в пятницу уехала в Шахты к родителям, но едва услышав новость, немедленно вернулась.
Наверное, не я один испытал подобное смешение чувств. Многие. Нет, не только знакомые шефа, его друзья, близкие, родные. Весь город. Не побоюсь так сказать, ибо в воскресенье у городской прокуратуры собралась громадная толпа, телевидение об этом старалось не говорить, оно вообще не сообщало о смерти Артура, информацию выдало только местное радио, первый раз вечером субботы, второй уже утром воскресенья, добавив как бы невзначай, что жители города, шокированные случившимся, собираются у дверей прокурора. Через час там было не продохнуть, прибыло несколько тысяч, толпа запрудила небольшую улицу из конца в конец. Кто-то что-то кричал, требовал, возмущался, под конец некто неприметный, кажется секретарь, выбрался из темного камня мрачноватого трехэтажного здания и попытался без микрофона перекричать собравшихся. Его никто не слушал. Вот когда вышел первый зам и чеканным полковничьим голосом уверил всех, что негодяи будут наказаны в ближайшие недели, даже не пойманы, а именно наказаны, народ попритих и начал потихоньку расходиться.
Тогда и появился первый сюжет на телевидении. Власти как-то зашевелились, худо-бедно начали разглашать информацию. Первым делом