Тёмные хроники снов. Игорь Александрович Саксин

мне,– проедемся, тут недалеко.

      – Куда?– спрашиваю.

      Она молчит в ответ.

      Вышли за ворота, а там дядя мой на мотоцикле сидит. Бабушка в коляску села, я за дядей. Час по дороге ехали, потом в лес свернули. Трясёт, я в дядю руками вцепилась, чтобы не вылететь, а тут и к озеру выехали. Смотрю, деревня стоит, копия нашей, только чуть меньше. Лодки на берегу перевёрнутые, а возле них мужики стоят. Мы к ним подъехали, с мотоцикла слезли. Бабушка с одним переговорила коротко, тот рукой в сторону махнул. Дядя у лодок остался, а меня она взяла за руку и между домов повела.

      – Сейчас,– говорит,– к женщине одной в гости зайдём, что она скажет, то и делай.

      Дошли до дома на краю деревни, бабушка в дверь постучала и внутрь зашла. Я стою, жду. Минут через десять бабушка вышла. Корзины в руках нет.

      – Иди,– говорит.

      Я в сени вошла и стою. Тут голос женский слышу:

      – Заходи!

      Я и вошла. Смотрю, женщина за столом сидит, бурятка. Рукой мне показывает, чтоб присела. Потом говорит:

      – Ты меня не бойся, я плохого не сделаю.

      Я говорю:

      – Я и не боюсь.

      Она улыбнулась:

      – Бабушка твоя сказала, ты по ночам маешься, кричишь сильно. Ещё сказала, что ты к пещерам ходила и пропала, а потом нашлась. Расскажи мне.

      Любовь Андреевна приоткрыла окно, и в машину ворвался холодный ветер. Она высунула руку и несколько секунд ловила дождевые капли. Закрыв окно, она вздохнула и продолжила:

      – Я на женщину смотрю, а сама думаю: только не скажи лишнего, Люба! Начала ей историю выдуманную рассказывать, а у самой перед глазами лицо этого человека стоит. Я и расплакалась. Она посмотрела на меня и в угол комнаты пошла. Там на полках баночки всякие вперемешку с фигурками зверей стоят.

      Она из одной баночки в чашку накапала и выпила. Потом ещё накапала и мне даёт:

      – Пей!

      Я выпила. Во рту горько и язык задеревенел.

      Сидим, смотрим друг на друга. Спокойно мне так стало, хорошо. А через пару минут внизу живота гореть начинает. И с каждой секундой огонь этот сильней становится. Женщина со стола колокольчик маленький взяла, глаза закрыла и позванивает тихонечко. Я колокольчик этот слушаю, а сама за низ живота держусь. Она говорит что-то, я слов разобрать не могу, перед глазами всё плывёт, в ушах звон такой, что голова раскалывается. И чувствую, течёт из меня. Я рукой по ногам провела, а рука вся в крови. Кровь чёрная, густая, липкая. Я ей руку показываю, а она всё звонит и бормочет на своём языке.