Аня из чувства ревности все время встревала со своими вопросами, как правило, не к месту. Она слишком долго находилась при Веронике и не видела рядом других взрослых.
В парке сели в карету, и лошади не торопясь повезли их по аллеям. Они с Аней разместились под пледом на заднем сиденье, а Руслан впереди. День был солнечным. Деревья стояли голые, и сквозь них проглядывали красивые невысокие дома, окружающие парк. Все молчали, каждый думая о своем. Говорить в такой обстановке не хотелось.
Потом Ане захотелось в «Старбакс» на Бродвее. Там она с головой ушла в игру в «Нинтендо», а они с Русланом постепенно втянулись в разговор, вертя в руках фирменные стаканчики. Она узнала, что он закончил только восемь классов школы и потом разразилась война.
– И вы что же? Сами участвовали в таком возрасте?
– Нет, конечно. Я не стрелял, но таскал еду и воду нашим бойцам и даже два раза попал под обстрел федералов. От этих времен осталась отметка вот здесь, – он похлопал себя по ноге. – Ну, а дальше была независимость. И вылилась она во вседозволенность. Когда не стало федералов, стали стрелять друг в друга и выяснять, кто главнее. Ну, как во времена французской революции. История повторяется, только никто из этого не делает выводов.
Очевидно заметив ее недоуменный взгляд, усмехнулся:
– С образованием у меня не получилось, поэтому приходится наверстывать сейчас. Много читаю. Не хотелось бы жить в двадцать первом веке с уровнем развития девятнадцатого. Стараюсь ездить по свету. Не в Турцию и Эмираты, а туда, где можно посмотреть на то, как нужно жить. Австрия, Германия, Голландия. Много интересного почерпнул для себя.
Это было видно. Он отличался от других членов трио, прибывших из Москвы. Виктор Андреевич, несомненно, тоже покатался по свету, только это ему не помогло.
– А что было потом?
– А потом была вторая война, и это уже было серьезно. Получил еще пару отметок на теле. Но тогда нашлись разумные люди, и мы помирились с Москвой. И теперь каждый живет так, как ему хочется, и все довольны.
Они замолкли, и Вероника в очередной раз подумала, насколько причудливо иногда складываются человеческие судьбы. Она не стала говорить вслух о том, что отец Ани тоже побывал в Чечне. Только на стороне федералов.
– Знаете, – как будто подслушав ее мысли, сказал Руслан, – если бы мне кто-то сказал тогда, когда я валялся в окопе, что через каких-то десять лет я буду сидеть и пить кофе в Нью-Йорке, я бы над ним посмеялся и сказал, что он сумасшедший.
И он впервые улыбнулся. Видимо, совсем оттаял. А у нее все время в голове вертелся вопрос, который она хотела бы задать, когда подвернется случай. Но он был сугубо деловым, и спрашивать его в такой обстановке означало бы разрушить то чувство взаимного доверия, которое начало складываться между ними. И Вероника подавила в себе это желание.
Ее Андроид возвестил о получении сообщения, и она уже догадалась от кого. Так и оказалось.
– Труба зовет, – возвестила она. – Виктор Андреевич проснулся и призывает меня под свои знамена.
Третий