к публичным выступлениям? Не могла устроить спектакль напоследок? Как у нее с головой?
– Порядок. Я проверил ее карточку в поликлинике. Здорова, как… не знаю что. С публичными выступлениями все в порядке. Постоянно на виду, в прессе и на телевидении. Работа такая.
– Значит, убийство?
– Выходит, убийство. Но какое-то нетипичное… Как я уже говорил, Леонид Максимович, это и не яд вовсе…
– Почему же она умерла?
– Лисица считает, что это могла быть реакция на один из компонентов… аллергия. Пока неясно.
– Понятно. Мысли есть? В чем был… яд?
– Условно яд. Не знаем пока. На банкетном столе чисто. Еда, напитки… нигде ничего. Ее рюмка, стакан… тоже чисто. Вот тут копии заключений. Я проверил по минутам весь день, с самого утра. Встали в восемь. Она не завтракала. Удовиченко съел миску пельменей и запил кофе. В девять приехали мать с отчимом, следом парикмахер, визажистка, модельер, который шил платье. Начали одевать невесту и причесывать. Перед самым выходом мать заставила ее выпить кофе из термоса, который привезла с собой. Сказала – пей, а то свалишься в обморок. Приехал лимузин, и они отбыли. Отчим говорит, было почти одиннадцать.
Удовиченко клянется, что не выпускал ее руки. Она не пила ничего, кроме церковного вина. Потом он заскочил на минуту в бар при ресторане, а невеста с матерью уединились для последних наставлений. Потом она заглянула в бар и позвала жениха, и все вместе проследовали в банкетный зал и сели за стол. Все.
– Если яд был в вине, то почему жених не пострадал? Хоть что-то он должен был почувствовать? Что говорит Лисица?
– Лисица говорит, что танум такой концентрации мог вызвать спазм пищевода или желудка… стошнило бы в крайнем случае. Но жених ни на что подобное не жаловался. Он, правда, здоровый мужик.
– Посуду проверили? Бутылку с вином?
– Проверили. Сначала ни в какую не давали, бабульки в крик – святотатство, мол, не позволим! Потом отец Константин разрешил. Нужно оказывать содействие органам правосудия, говорит, даже если они ошибаются. В бутылке ничего, чисто. Серебряный кубок – тоже, из него еще пар десять пили после этого. Все живы-здоровы. Похоже, дело не в вине, но… тогда даже не знаю. Все клянутся, что невеста ничего не пила и не ела до банкета.
– А жених не мог?
– Зачем ему? Любой на его месте прыгал бы до неба от радости. Уж скорее Дубенецкий! У него в университете кличка была Милорд, представляете? Уж скорее этот самый Милорд с досады, что потерял…
– Враги? Что говорит мать? Сестра? Отчим?
– Мать плачет. Сестра, как мне показалось, не особенно убивается. Типичная история, зависть. Знаете, что она мне сказала? Что Лии все доставалось даром только потому, что она была такая красивая. Всем было глубоко наплевать на ее нравственные качества. Когда-то в Греции, говорит, существовала должность городского красавца. Разодетый как павлин и напомаженный красавец с утра до вечера шлялся по городу, услаждая своим видом горожан.