здание ничем не отличалось от окружающих построек. Немая дверь (без всякой таблички) открывалась в длинный коридор со многими боковыми дверями. Изнутри здание казалось большим, чем снаружи. Блестели панели цвета запекшейся крови.
– А вы хорошо держитесь, – сказал человечек, – мне бы ваши нервы.
– Спасибо, – сказала Одноклеточная.
Они вошли в одну из пронумерованных комнат второго этажа. В комнате был стол, стул, человек за столом, грязная деревянная табуретка и зарешеченное окно. За окном по-весеннему громко пищали друг на друга воробьи.
«Наверно, скоро будет лето. Скорей бы», подумала Одноклеточная.
Ее пригласили сесть.
– Так, значит, ваша фамилия, имя и отчество, – сказал человек за столом и посмотрел на нее волчьим взглядом. На его столе лежал листок с заранее написанными фамилией, именем и отчеством Одноклеточной.
Она назвала себя.
– Правда, – сказал человек с интонацией: удивительно, но тебе меня не удивить.
Одноклеточная рассматривала его – узкие плечи, большая голова, кожистое лицо, брови особенной величины.
– Вот, – сказал человек, – вот ты и попалась.
Одноклеточная сразу обиделась, но не на прямолинейность мнения, а на то, что ее назвали на «ты». Как будто обращаются к мелкому воришке. Конечно, она ничего не сказала.
Человек за столом вдруг потерял к ней интерес. Он открыл книгу и с преувеличенным вниманием начал ее перелистывать. Книга была зачитанная, с черной подклейкой из бумаги.
– Давай, давай, рассказывай, – продолжил он, не отрываясь от книги. Напротив, он стал читать внимательнее, двигая головой, кладя голову на бок, когда показывал, что читает начало четной страницы. Одноклеточная не видела его глаз, видела, как шевелятся ресницы: вверх-вниз. Он читал не по строчкам.
– Про что рассказывать?
– Рассказывай, чем ты занимаешься.
Он взял ручку и перевернул ее пером вверх. Одноклеточная смотрела на его волосатое запястье, изогнутое по-обезьяньему. Она началась рассказывать, и человек стал писать.
– Я работаю в лечебнице номер 213. Работаю с людьми и с крысами – они белые, лабораторные.
– Ах вот как! – обрадовался человек и быстро-быстро задвигал ручкой. Одноклеточная видела, что лист остается пустым. Человек только притворялся, что пишет.
– Да, с крысами. Они для операций. Операции на них делает доктор Лист. Он гениальный хирург, другого такого нет. (Рассказывая, она постепенно воодушевлялась.) Вы знаете, что он сделал? Он научился восстанавливать нервную ткань.
– Нервные клетки не восстанавливаются, – сказал человек с интонацией школьника, вспоминающего таблицу умножения.
– Конечно, нервные клетки не делятся, – согласилась Одноклеточная, – но ведь мозг ребенка растет, значит, не делятся только взрослые клетки. Значит, если взять клетки мозга новорожденного крысенка и поместить в мозг взрослого животного, они могут делиться и восстанавливать повреждения. Вы знаете, что нервные клетки мигрируют? Что они сами передвигаются к нужному месту? Доктор Лист смог восстановить