на удочку жертвы, закинутую Димой – но он виноват перед другими, такими же, как я, только более беспомощными, чем я.
– Нападай, – когда я обращаюсь к человеку на «ты», то приближаю его к себе. В данном случае мысленно ставлю нас на равных, потому что меня учили уважать старших, но сейчас придётся сделать исключение.
– Я не буду на тебя нападать, – возмутился он. – Ты сама меня сюда позвала.
«Мать ушла на смену. Мы остались одни, Кирочка. Иди сюда»
«Иди сюда, кому говорят! Ты же знаешь, что лучше меня не злить!»
– А на неё ты не стеснялся нападать первым. Сколько ей? Столько же, сколько и мне? Она похожа на меня? Нееееет. Она слабее меня, – не знаю, кого я провоцировала больше: его или себя.
– Откуда?.. – догадки посыпались на него снежным комом. Он прервался на полуслове, потому что обо всём догадался. – Ах, ты сука, вот зачем я здесь. Она меня заказала, да? Нерадивая девчонка, – мои слова взбесили его не на шутку.
– У меня отчим был таким же. И как же мне тебя называть: дядя или папочка? – я сильно завелась от всего этого и только и ждала, когда он сорвётся с цепи. Обожаю пробуждать истинную суть таких мерзавцев, как он, а затем выбивать её из них.
– Папочкой будешь называть, когда подо мной будешь молить о пощаде, – его ещё недавно спокойное лицо превратилось в зверское, а глаза налились яростью.
Представление началось.
«Кира, открой дверь! Иначе я её выбью! Открой, дрянь, дверь!»
Первый удар целился мне в живот, но я перехватила руку мужчины, и сама ударила по лицу кулаком, затем коленом между ног… Случайно отдавила ему ногу в процессе. Пришлось немного передохнуть, потому что Волынский долго оправлялся после удара между ног, протяжно по-медвежьи ревя.
Продолжили мы в более агрессивной форме, ибо старичок не на шутку разозлился. Я нарочно пропустила пару ударов, чтобы он не чувствовал себя полным слабаком, но он оказался сильнее, чем я думала, и в итоге после третьего удара в висок я потеряла равновесие и упала на грунт. Он, не теряя времени, навис сверху и начал душить, издавая невероятно яростный рёв. Я задыхалась, кружилась голова после нескольких ударов, и темнело в глазах. Я крепко обвила ногами его талию и в свою очередь тоже душила его. И, наконец, собравшись всеми оставшимися силами сильно ударила ладонями по ушам Волынского. Что-то вроде облегчённой версии сотрясения мозга. Мужчина, в конце концов, отпустил моё горло, и я, воспользовавшись моментом, перекувыркнулась так, что теперь я сидела на нём, всё ещё сдавливая его своими ногами.
– Я тебе не Ира. В отличие от неё я умею драться, – презренно произнесла, стиснув зубы.
После этого я била его по лицу, пока он не потерял сознание. После чего медленно встала. Ноги еле держали, а голова гудела. Руки были испачканы его кровью. Я жадно хватала ртом воздух, шумно вдыхая этот освежающий ночной кислород. Холодно. Только сейчас я это почувствовала, потому что до этого адреналин кипел в жилах, и было невыносимо жарко. Я смотрела вдаль на луну и ощущала, как адреналин и жажда крови постепенно